Дальневосточная опора прочная…

– Стой! – Оплеуха приводит меня в чувство. – Помоги. – Сарнов изворачивается и с трудом втискивается назад, стараясь аккуратно положить тело Шейко. Кое-как поддерживая ноги, мы укладываем Степана рядом с Костей. – Не спи! – Рык взводного вновь возвращает меня в реальность. – Двигай вперёд!

С перегазовкой трогаюсь, стараясь хоть что-то рассмотреть впереди.

– А… мать! – Выплюнув трёхэтажную конструкцию, приоткрываю броневую заслонку. О, так гораздо лучше.

– К подножию давай, там, где все, – приказал Сарнов.

Два броневика развернулись к сопке, где ещё в блиндажах отстреливались китайцы, и теперь спокойно и методично давили любой огонь, помогая продвигаться пехоте. Комбат Алексеев, видя, что обороняющийся противник окружён, решил не отпускать его, а продолжить бой. Ему здорово помогла и пассивность китайцев. Засев в блиндажах, они просто отстреливались, не предпринимая попыток атаковать. В отличие от них ободренные помощью броневиков, не обращая внимания на обстрел из крепости, красноармейцы трофейными гранатами начали закидывать блиндажи. Попытки прорваться пресекли огнём пулемётов. Не выдержав, противник начал сдаваться. Победа была полная…

3

– Держи, – протянул мне флягу мой тёзка, башнёр второго броневика.

– Что это? – Меня пошатывало. Хотелось лечь и заснуть.

Только что достали из машины Шейко и Тельцова. Костя умер мгновенно, тяжёлая пуля проломила ему грудину. Другая такая же перебила бедро у Степана. Как он умер, не помню, вцепившись в руль, я исполнял команды взводного. Мы ещё кружили, Сарнов стрелял из пулемёта. А потом как-то оказались здесь.

– Лекарство. – И прикрикнул: – Пей давай!

Самогон огненным комком упал в желудок, в голове зашумело, перед глазами появился туман. Уже издалека я слышал голос Сарнова:

– Как он?

Кто-то пробубнил, что «всё хорошо, проспится и как огурчик будет…».

С утра началась проверка по результатам боя. Касалась она, конечно, не только взвода бронеавтомобилей. Пехота и погранцы считали своих, у них в общей сложности было семь убитых и три десятка раненых. Для такого боя потери были допустимыми, с этим согласились многие. А вот во взводе, кроме нашего экипажа, потери были и в ещё одном, там был ранен водитель. Приехал полковой особист из 108-го и развил бурную деятельность, лично облазив поле боя. Затем о чём-то разговаривал с командирами машин. Наконец очередь дошла до меня.

– …Твою мать… Откуда?

Моему удивлению не было предела.

– Что? – переспросил меня «молчи-молчи».

– Вот, – ткнул я в разбитую снарядом винтовку.

Предупредить о появлении противотанковых средств у противника было просто необходимо. – Противотанковое ружьё. Немецкое.

– Откуда вам это известно, – удивлённо посмотрел на меня особист.

– А что здесь написано? – ткнул я в надпись. И сам же прочитал: – Маузер. M1918.

– Что вы хотите этим сказать? – подобрался он, словно кот перед прыжком.

– Я? Ничего, просто не ожидал увидеть её. – Из рассказов отца я знал, что эту бандуру не особо любили. Отдача у неё была такая, что при выстреле запросто ломала ключицу. Это, конечно, если неправильно приклад прижимать. – Не зря, похоже, немцы с китайцами ещё со времён Цыси дружат.

Закинув камешек в его огород, я сделал невинный вид (хотя особо лицедействовать не пришлось, самому интересно было) и начал осматривать останки ПТР.

– Интересно, а ведь неспроста она здесь оказалась… – протянул особист, уже по-другому смотря на трофей.

– Не понял… – Разговор стал приобретать опасный для меня оборот. Хрен знает, что у него в мозгах. Вот переклинит, что я шпион и специально под выстрел подставился, – и всё, привет. И не докажешь обратное…

– Алексей, всё вы поняли. – Млять, ну, началось… Сердце ёкнуло, в кровь потоком пошёл адреналин. – Китайцы знали, что именно здесь будут броневики. И подготовились. Просто ваш командир не стал лезть сюда. Да и красноармейцы стремительным натиском сломали все планы противника.

– А мне вы это зачем говорите? – стараясь не волноваться, спросил я. – Что, подумали, что я сообщил китайцам…

– Нет, что за чушь вы несёте? – начал он злиться. – Мне сказали, что вы из ремонтного взвода. Вот я и решил один момент прояснить, – не стал ходить он вокруг да около. – Что вы можете сказать о броне? Почему она не помогла? – ушёл он от этой скользкой для меня темы.

Угу, хороший вопрос. И как отвечать прикажете? Две здоровые дырки с вогнутыми внутрь краями. И трещинами, причудливыми зигзагами идущими от отверстия. Похоже, броня некачественная. Так называемая «пятнистость». Где она перекалена, а где, наоборот, имеет меньшую твёрдость. Сказать? Придётся. Заодно и военпредам пусть по шапке прилетит вместе с директоратом. А то спихивают в войска «ведро с гайками», а на рекламации отписываются, что изделие полностью исправно.

– Вот одна из причин, – ткнул я в «розочки». – Вероятно, закалка слабее, чем заявлено. – Особист мигом «сделал стойку». – Тут вся соль в том, что очень трудно проконтролировать. Вполне возможно, а скорее всего так и есть, имеет место так называемая пятнистость, – закончил я.