Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

В транснациональном режиме ДВР служила оперативной базой Коминтерна в Азии, а ее антиимпериалистическая риторика приводила к росту популярности большевиков среди корейских, монгольских и китайских националистов, а также японских социалистов. Летом 1921 года ДВР помогла МНП завладеть Внешней Монголией, что стало первым удачным опытом экспорта Русской революции. Но противоречия между интернациональной и транснациональной политикой ДВР шли во вред ее усилиям, как на первом направлении, так и на втором. К осени 1921 года Дальневосточная республика воспринималась как часть Cоветского государства, пособница советского империализма и форпост радикализма и анархии.

УЧРЕДИТЕЛЬНЫЕ СОБРАНИЯ

Учредительное собрание Дальнего Востока и съезд несоциалистических организаций Дальнего Востока продемонстрировали два разных подхода к дальневосточной государственности. В отличие от съезда Учредительное собрание приняло подробную писаную Конституцию: таким образом, ДВР оказалась куда более четко очерченным проектом, чем Приамурское государственное образование. Но ни одна из этих двух ассамблей не послужила намеченной цели объединения всего российского Дальнего Востока. В Учредительном собрании доминировали большевики и умеренные социалисты, а съезд состоял из консерваторов и монархистов.

Краснощёков твердил о популярности большевиков в регионе, но доклады Государственной политической охраны (Госполитохраны) – политической полиции ДВР – рисовали куда менее радужную картину. Высокие цены и нехватка продовольствия сделали читинское правительство непопулярным среди рабочих и бедняков. Многие из них выступали за немедленное объединение с Советской Россией, которая благодаря большевистской пропаганде представлялась землей обетованной. В сельской местности даже те немногие, кто поддерживал ДВР, ненавидели коммунистов[635]. Староверы называли их «антихристами» и относились с особенной ненавистью к состоявшим из венгров отрядам НРА по борьбе с дезертирством. Зажиточные горожане тоже поддерживали антибольшевистские и даже монархические лозунги. Коммунистов критиковали за их провальную хозяйственную политику и за реквизиции, зачастую основанные на произволе. Большинство бурят-монголов выступали против ДВР, а многие из них по-прежнему сочувствовали Семёнову, хотя бурят-монгольские политики стояли на просоветских позициях. Антикоммунистические настроения были сильными во время выборов в Учредительное собрание, а в Забайкалье они даже укрепились благодаря успехам Романа Федоровича фон Унгерн-Штернберга, занявшего значительную часть Внешней Монголии, а также ожиданиям того, что Япония начнет наступление против Советской России[636].

В этом контексте большевики приняли план широкой избирательной кампании с опорой на оборонческий национализм. Партия должна была закрепить свое влияние, завоеванное в ходе борьбы с интервентами, при помощи «беспощадной критики и разоблачения всех других политических партий» – меньшевиков, эсеров, энесов и кадетов. Агитация должна была подчеркивать временный характер буферного государства, его неразрывные связи с остальной Россией и преимущества cоветской власти. Большевики собирались усилить пропаганду и перехватить контроль над профсоюзами и кооперативами, которые по-прежнему в основном находились в руках умеренных социалистов. В городах большевикам следовало выставлять общие списки кандидатов с профсоюзами. В сельских округах, где их позиции были особенно слабы, на выборы надо было идти вместе с крестьянами, представляя себя партизанами. Таким образом, завоевать формальное большинство в Учредительном собрании не планировалось, достаточно было добиться избрания «послушного» большинства[637].

Вместе с тем партия поставила задачу, чтобы ее представители во власти не стали «парламентариями и мелкобуржуазными дельцами» и продолжали действовать согласно тайному партийному плану. Более того, по словам Краснощёкова, большевикам следовало распространять идею, что Учредительное собрание – не парламент, а просто собрание, которому надлежит оценить работу Правительства ДВР и избрать новое. Партия должна была убедить крестьян, что постоянно работающий парламент является ненужной тратой времени и денег, а значит, парламент, который они изберут, должен собираться на короткие сессии, которые не отвлекут трудящихся от их труда. Надлежало следовать модели съездов и исполкомов, принятой в РСФСР, но Краснощёков ссылался на земства, работавшие подобным же образом, и предлагал убеждать голосующих, что они просто восстанавливают земства, а не изобретают нечто новое[638].