Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

Кампания в целом прошла под контролем Правительства ДВР в большинстве частей республики, кроме де-факто автономной южной части Приморской области. Здесь, благодаря свежеприбывшим каппелевцам и семёновцам, а также тысячам беженцев и эмигрантов, бежавших от большевиков, сформировалась мощная антибольшевистская база[639]. По словам Сергея Петровича Руднева, они считали Советскую Россию «подлинно потусторонним миром», о котором летом-осенью 1920 года у них не было никакой информации. Несоциалисты выдвинули несколько списков кандидатов в Приморской области. В список Торгово-промышленной группы входил популярный командир каппелевцев Григорий Афанасьевич Вержбицкий. Леволибералы сплотились вокруг «Вечера» и выдвинули в том числе народного социалиста Сергея Филимоновича Знаменского, кадета Льва Афанасьевича Кроля и Василия Георгиевича Болдырева. Правые составили список Национально-демократического союза, в который вошли С. Д. Меркулов, его брат Николай Дионисьевич Меркулов, а также Руднев[640]. Тем не менее в своем докладе Льву Михайловичу Карахану Филипп Иванович Гапон описывал политическую ситуацию в Приморской области как благоприятствующую большевикам, поскольку японское присутствие способствовало росту оборонческого национализма[641].

Выборы по «четыреххвостке» прошли в республике 9–11 января 1921 года. В Приморской области большевики выступили успешно, как и их противники, но настоящий триумф выпал на долю списков беспартийных крестьянских кандидатов[642]. РКП(б) заняла второе место[643]. В отличие от большевиков у умеренных социалистов возникли проблемы с финансированием избирательной кампании. Кроме того, дальневосточные организации эсеров и меньшевиков функционировали как независимые группы в контексте фактического прекращения деятельности их центральных организаций на территории России[644]. Дальневосточные эсеры заявляли, что не имеют директив от партийного руководства, в основном находящегося в эмиграции, и признавали, что их партийная организация уничтожена[645].

Хотя в Учредительном собрании Дальнего Востока оказался представлен весь политический спектр, оно так и не стало в полной мере легитимным парламентом. Либеральная пресса утверждала, что контроль большевиков над Читой делал верховенство Учредительного собрания невозможным, а равнодушие и абсентеизм владивостокских избирателей, в особенности интеллигенции и мелких предпринимателей, сделали выборы нерепрезентативными. Кроме того, избранные в Приморской области либеральные и консервативные политики – Кроль, Болдырев, С. Д. Меркулов, Н. Д. Меркулов, Руднев, Вержбицкий и одиннадцать других – отказались ехать в Читу, не чувствуя себя в безопасности. Они прекрасно помнили судьбу кадетов Федора Федоровича Кокошкина и Андрея Ивановича Шингарёва, избранных во Всероссийское учредительное собрание и убитых 7 января 1918 года[646].

Впрочем, большинство депутатов все же отправились в Читу. Учредительное собрание Дальнего Востока начало работу 12 февраля 1921 года. На момент начала заседаний из 427 депутатов присутствовал 351; по ходу сессии число зарегистрированных депутатов достигало 386. В марте 1921 года депутатами значились 381 человек. Они принадлежали к девяти фракциям: крестьянское большинство (183 человека), коммунисты (93), беспартийные крестьяне и рабочие или крестьянское меньшинство (44), эсеры (18), бурят-монголы (13), социал-демократы или меньшевики (13), беспартийные демократы (8), сибирские эсеры (6) и энесы (3). Один депутат оставался независимым[647]. Меньшевики Мечеслав Степанович Бинасик, Иван Иванович Ахматов, Василий Анисимович Анисимов, Карл Янович Лукс; эсеры Александр Семенович Медведев, Федор Северьянович Мансветов, Евгений Анатольевич Трупп, Антон Матвеевич Флегонтов; сибирский эсер Михаил Яковлевич Линдберг; энес Константин Симонович Шрeйбер и другие умеренные социалисты составляли существенную по численности организованную оппозицию[648]. Анна Кондратьевна Семёнова, единственный депутат-женщина, присоединилась к коммунистам[649]. Илья Сергеевич Хван, Георгий Васильевич Ким, Константин Петрович Ким и другие корейские депутаты зарегистрировались как беспартийные крестьяне, а после раскола крестьян на фракции большинства (пробольшевистскую) и меньшинства, как правило, поддерживали меньшинство[650].