Дальняя бомбардировочная… Воспоминания Главного маршала авиации. 1941—1945

Вообще, возможная встреча с Рузвельтом не была для меня новостью. Время от времени по тому или иному поводу я слышал о возможности такой встречи и в конце 1942-го, и в 1943 году. Одно не было известно, где же она в конце концов состоится. Теперь как будто все встало на свои места. Нужно было продумать вопрос, как перебросить самолеты и личный состав в Баку, а затем для обслуживания конференции и в Тегеран. Вопрос отправки самолетов и личного состава при разносторонней деятельности АДД какой-либо трудности не вызвал, а вот самому улететь на некоторое время в неизвестном направлении, когда буквально каждую минуту штабу известно, где находится командующий, – над этим придется поломать голову.

На следующий день я опять был вызван и поехал на дачу к Верховному. Открыв дверь и войдя в прихожую, я услышал довольно громкий и возбужденный голос Сталина: «Сволочь! Подлец!»

Я невольно остановился в нерешительности. «Кого он там так ругает? – подумал я. – Видимо, сын Василий опять что-нибудь натворил». Однако мне ни разу при его детях не приходилось бывать у него. Пожалуй, лучше уйти, решил я и уже было собирался повернуться, как услышал голос Сталина:

– Входите, входите!

Он стоял рядом с большой прихожей в маленькой комнатке, может быть метров восьми – десяти и то вряд ли, где стоял стол, стул, налево книжный шкаф – вот и все. Направо на подоконнике полусидел В. М. Молотов. Спиной ко мне стоял человек, которого я не сразу узнал.

В нерешительности я остановился в дверях.

– Посмотри на эту сволочь! – все еще возбужденным голосом сказал Сталин. – Повернись! – скомандовал он.

В повернувшемся ко мне человеке я узнал Берию. Лицо у него было красное, растерянное. Однако я все еще не понимал, в чем дело.

– Смотри, – показывая пальцем на лицо Берии, сказал Сталин. – Видишь, видишь?!

Я пожал плечами, совсем уже ничего не понимая.

– Сними очки! – опять последовала команда.

Берия снял пенсне.

– Смотри. Видишь – змея! – воскликнул Сталин.

Я посмотрел в глаза Берии и был поражен. Таких глаз мне действительно никогда не приходилось видеть. Определение Сталина было точно. На меня смотрели глаза змеи, вызвавшие весьма неприятное чувство.

– Видал? – уже более спокойным голосом спросил Сталин. – Вот почему он носит очки, хотя зрение у него полторы единицы. Вот Вячеслав, – указав на Молотова, продолжал Сталин, – носит очки по нужде – близорук, а этот – для маскировки.

Сказать, естественно, я ничего не мог и стоял молча. На какое-то время наступила тишина. Я посмотрел на Сталина. По выражению лица было видно, что идет какая-то внутренняя борьба. Наконец он овладел собой и уже спокойным голосом, подняв руку, сказал:

– Всего хорошего. Встретимся позже.

Мы втроем вышли. Берия что-то возбужденно, с площадной бранью стал объяснять Молотову. Вячеслав Михайлович, как сфинкс, шел молча, никак не реагируя на поток слов Берии. Понял я лишь одно – шел разговор об иранском шахе, и это было причиной вспыльчивости Верховного. Ни прежде, ни потом видеть его таким мне не доводилось.

Вскоре я опять был вызван на дачу. Присутствовал здесь и Берия. Пошел разговор о предстоящем путешествии. Каким образом его совершать? Было решено, что до Баку все поедут поездом, а оттуда полетят самолетами. Сталин спросил, был ли я когда-либо в Тегеране. Последовал отрицательный ответ.

– Вот Берия предлагает лететь с его шеф-пилотом, который был уже в Тегеране и хорошо знает туда трассу. Как вы на это смотрите?

– Ничего не могу вам на это сказать, товарищ Сталин. Я не знаю, кто у него шеф-пилот.

– А вот Берия утверждает, что вы его хорошо знаете.

– Возможно. Я многих летчиков знаю, и меня также знают многие.

– Вам фамилия Грачев ничего не говорит?

Подумав, я отрицательно покачал головой, но потом ответил:

– Может быть, и знаю, но столько людей за это время прошло передо мной, что по фамилии упомнить всех не могу.

– А он утверждает, что летал с вами в Монголии.

Грачева, который летал в составе моего экипажа в Монголии, я знал хорошо. Правда, прошло уже много лет, и я с ним редко встречался. Однако впечатление о нем как о хорошем летчике у меня осталось.

– Я, товарищ Сталин, знаю Виктора Грачева, который летал со мной в Монголии.

– Это он и есть, – сказал Берия.

– Я считаю Виктора Грачева хорошим летчиком, и уж что-что, а из Баку в Тегеран он доставит вас без всякого сомнения.

– Вы не торопитесь с заключением. Продумайте этот возможный вариант. В любом случае за всю организацию вы, а не Берия несете персональную ответственность. Как вы решите, так и будет.

Обсудив еще ряд деталей – а Сталин привык вникать во все вопросы, – я распрощался, чтобы приступить к конкретному выполнению задуманного плана.