Дальняя бомбардировочная… Воспоминания Главного маршала авиации. 1941—1945

После доклада бортмеханика о готовности самолета я пригласил наших необычных пассажиров подняться в кабину и приготовиться к полету. Только теперь, когда маршал Тито вышел из плотного кольца окружавших его лиц, я заметил в темноте, что за ним, нога в ногу, к самолету следовала огромная овчарка. Они вместе подошли к самолетной лесенке, спускавшейся от входной двери на землю, минуту постояли около нее, как бы уступая один другому путь в освещенную кабину. Маршал Тито поднялся в самолет первым, потому что Тигр – так звали собаку – не проявил достаточного желания следовать в кабину впереди своего хозяина. Тигр прежде не видел самолета, но ощущал специфический запах газов, выходящих из патрубков еще не остывших двигателей. Он вытягивал морду, нюхал воздух, поворачивался в сторону хозяина, звавшего к себе четвероногого друга, но следовать в самолет не хотел, хотя мог это сделать одним прыжком.

Когда маршал Тито скрылся в пассажирской кабине и сел в кресло около первого окна справа, Тигр сразу оживился, сделал несколько кругов около самолетной двери, молнией пронесся вокруг самолета и, вместо прыжка в открытую дверь, прыгнул на стабилизатор хвостовой части самолета. Выполнив на поверхности стабилизатора несколько замысловатых пируэтов, Тигр вдруг, вопреки нашим ожиданиям, прыгнул на верх пассажирской кабины, зацепился передними лапами за килевую часть и повис на ней, отчаянно царапая обшивку когтями задних лап.

Это случилось так неожиданно для нас и присутствующих, что все остановились в ожидании исхода необычного поединка собаки с самолетом, волнуясь за животное, которому каждая секунда угрожала падением.

Мы с Борисом Калинкиным подбежали к левой части руля высоты и легли на ее матерчатую часть в том месте, куда могла упасть собака.

Но вот в двери самолета вновь показался маршал Тито и настойчиво позвал к себе Тигра. Услышав голос хозяина, овчарка очень осторожно скатилась с киля на стабилизатор и двумя большими прыжками очутилась опять у самолетного трапа, жмуря виновато глаза.

Чтобы не задерживать вылет самолета, по указанию маршала несколько военных осторожно приблизились к Тигру и в момент, когда он был отвлечен, слушая хозяина, они подняли его и посадили в кабину.

Все пассажиры стали занимать свои места в самолете и пристегиваться к сиденьям привязными ремнями. Тигр улегся у ног хозяина, приобрел властный вид, косясь на окружающих.

Внешне в экипаже все были спокойны. Однако меня не покидала мысль: если бы Тигр, не рассчитав свой прыжок, попал лапами не на металлический стабилизатор, а на обтянутую материей левую часть руля высоты, то обшивка руля под тяжестью собаки была бы разрушена, что привело бы к срыву задания. Оставленный на посадочной площадке самолет был бы утром замечен немцами и уничтожен.

Но все обошлось благополучно. Я занял левое сиденье пилотской кабины, на правое сел второй пилот Борис Калинкин. Штурман Павел Якимов, первый раз после долгого отсутствия в экипаже, напомнил курс взлета и для пробивания облачности вверх.

Запустили двигатели. Выруливать для взлета нам не требовалось. Самолет находился в самом конце площадки и, чтобы начать разбег, нам нужно было только прогреть двигатели и вывести их на взлетный режим. Подпрыгивая на ухабах, самолет начал набирать скорость, оторвался от земли и повис в темноте закрытой облаками горной долины. После разворота в сторону костров мы взяли курс, рассчитанный для набора высоты в направлении наиболее низких гор, и с работающими на повышенном режиме двигателями вывели самолет за облака. У всех было такое чувство, будто мы вынырнули со дна глубокого озера с крутыми берегами: слой облаков, закрывающий долину Купрешко Поле, напоминал водную поверхность, а горные хребты, которые нам предстояло перетянуть, – берега. Определяем местонахождение, берем курс в Италию, в город Бари.

Когда вышли на побережье Адриатического моря, в кабину к нам зашел маршал Тито. Он подробно расспрашивал о трудностях взлета, о состоянии посадочной площадки, о возможности повторного полета в эту же ночь на Купрешко Поле».

Доставив всех благополучно в Бари, экипаж Шорникова совершил еще один полет на Купрешко Поле и вывез оттуда еще 20 человек. Конечно, генерал Корнеев никаких указаний о переносе вылета на 5-е число не давал. Это, так сказать, осталось на совести тех, кто дал указание вручить экипажу радиограмму с измененным числом даты вылета.

Между прочим, союзники в эту же ночь совершили тоже два полета на Купрешко Поле, но несколько запоздали. Оказывается, Верховный штаб обращался к ним с просьбой вывезти их, но союзники ответили, что по условиям погоды, а также по причине неизвестного состояния площадки полет на Купрешко Поле является серьезным риском. Однако, узнав о прилете нашего экипажа, они направили туда и свои самолеты. Вскоре Купрешко Поле было занято гитлеровцами, а охранявшие Верховный штаб части с боями вырвались из окружения и ушли в другие районы.