Дальняя бомбардировочная... Воспоминания Главного маршала авиации. 1941-1945

«13 ноября 1941 года все экипажи полка, которые должны были лететь на боевое задание, прибыли на аэродром. Погода: низкая десятибалльная облачность, поземка, видимости не было, но к моменту вылета, вторая половина дня, видимость — 1 км.

Из-за плохой погоды вылета не было и стали разбирать полет на полный радиус действия самолета. В частности, был разобран полет к Варшаве и, по нашим подсчетам, горючего не хватало. Но инженер полка Григорий Семенихин сказал, что при умелом подборе ПК (ПК — качество смеси), использовании ветра по высотам — горючего должно хватить, правда, в обрез. Данных о ветре по высотам, конечно, не было, а с этим горючим ловить и искать попутный ветер на высотах — дело щекотливое. А вот ПК во время полета я все время использовал. В общем, летный состав был убежден — горючего до Варшавы и обратно не хватит.

На аэродроме мы просидели до обеда. После обеда в гостиницу, где мы жили, зашел адъютант и сказал, чтобы наш экипаж одевался и шел получать задание на боевой вылет.

Маршрут был проработан. Наш экипаж: Петелин — летчик, Чичерин Василий — штурман, Дмитриенко — старший радист, Хицко — стрелок. [137] Мы с техником запустили и опробовали моторы. Члены экипажа доложили о готовности, я вырулил, и мы взлетели.

Решили, чтобы напрасно не расходовать горючее, с прямой с набором высоты ложиться на курс, не делая крута над аэродромом.

Из облачности мы вышли на высоте 200 метров, а дальше — чистое, синее морозное небо. В районе Ельца и облачность кончилась. Все же решили продолжать набирать высоту, идя по курсу. За Брянском нас застала темнота, и на земле стали зажигаться огни, без всякой маскировки, как будто бы и нет войны… Весь экипаж вел тщательное наблюдение за воздухом. Ведь в этом чистом небе мы были не одни. Полет до Варшавы прошел нормально, но горючего сожгли много. Город был виден издалека.

Зашли на цель, отбомбились, развернулись и легли на обратный курс.

Высота около семи тысяч метров.

Полет домой, задача — подобрать высоту, выгодную по ветру, точно выдержать курс на аэродром, идти на высоте, снижение начинать за 100–150 километров, не доходя линии фронта, обороты и ПК наивыгоднейшие, скорость по прибору 220 км/час. Все идет хорошо, моторы поют, настроение бодрое. Просто красота!

— Васек (штурман Чичерин), ориентировку. Все теперь зависит от тебя!

Холодно, не помогает и электрокомбинезон. Время идет. Чичерин говорит:

— Снесло вправо, в район Харькова, можно снижаться, ориентировка детальная.

Убрал обороты двигателям и начал снижение. Видна линия фронта.

— Стрелку и радисту — усилить наблюдение за воздухом.

Идем, высота небольшая. И тут самолет тряхнуло с правой стороны. Правый двигатель остановился. Радист говорит:

— Пахнет бензином!

Прошли немного на одном двигателе, и он начал барахлить. Бензина мало.

Даю команду:

— Садимся на «живот». Отстегнуться, снять парашют, быть готовым ко всему.

Темно, смотрю, куда сесть. Крутом земля черная, в одном месте белая широкая длинная полоса. Решил садиться на нее. Делаю разворот. В голове мысль — баки пустые, взорвемся. Включаю противопожарную систему.

Выключаю двигатель. Колпак открыт. Вот и земля! Застонал, заскрипел наш Ил. Приземлились. Когда ползли на «животе», где-то на толчке я сильно ударился ногой о педаль. Мы со штурманом быстро выскочили из кабин.

Кругом тихо… Баки пробиты. Вытекают остатки бензина. Обошли вокруг самолета, радиста и стрелка нет. Подхожу к кабине, вижу — они оба ринулись вылезать через верхнюю турель и застряли. [138] Наконец, и они вылезли. Теперь на земле нас четверо. Определяемся. Сели на берегу реки, на правом берегу деревня, света нет, лают собаки. Впереди крутой берег.

Если бы промазали двести-триста метров, то носом так и ткнулись бы в него. Решаем забрать бортовой паек, распустить один парашют, вымочив его в бензине, растянуть и поджечь. Пока мы это делали с радистом и стрелком, Чичерин пошел смотреть, куда нам идти. Вернулся и показал, в какую сторону пойдем. В том направлении и вытянули парашют. Подожгли его, и побежал огонь как по бикфордову шнуру к самолету… Мы побежали в укрытие. И тут взорвался наш самолет, к которому мы привыкли и на котором не раз штурмовали немцев на бреющем полете по дороге Орел — Тула. Прощай, наш друг! Стало кругом тихо.