Дальняя бомбардировочная... Воспоминания Главного маршала авиации. 1941-1945

Хозяин, увидев оружие и нашу решительность, согласился. В доме была его жена и сноха с маленьким ребенком. Оставшиеся две плитки шоколада отдали ребенку. Хозяева оказались добрые. Налили большую миску горячего борща, дали всем по сухарю. Впервые покушали горячего с тех пор, как улетели из части. Хозяин сказал: «Три дня, как немцы оставили деревню, но ежедневно наведываются за продуктами, а в деревне оставили много полицаев, и поэтому никто не пускает ночевать, боясь мести». [142] После еды осмотрели дом, чердак, на всякий случай определили каждому сектор обороны, через какое окно выбираться и место отступления и сбора. Хозяев предупредили, чтобы без нашего разрешения из дома не выходили.

Принесли соломы, расстелили у двери и легли спать. Только задремали, слышим стук в дверь. Быстро вскочили, посмотрели в окна, есть ли кто возле дома. Никого нет, тихо. Вышли с хозяином в сени, прислушались — тихо. Проходит минут пять-семь, старческий голос просит открыть дверь и пустить в хату. Я спрашиваю у хозяина шепотом: «Кто это?» Он отвечает: дедушка. Прислушались еще, не принудили ли каратели дедка постучать, но все тихо. Деда впустили. Ребята осмотрели местность вокруг дома. Дедок говорит: «Пришел, сынки, на вас посмотреть. Ведь мои два сына тоже где-то воюют и, наверное, подумали мы с бабкой, так же скитаются, как и вы. Будьте осторожны, в деревне много полицаев». И он со слезами на глазах ушел. Ночь прошла спокойно. Утром хозяева дали нам покушать, и только мы вышли со двора, смотрим — стоят дедок с бабкой. Дедок сказал: «Идите, а мы за вами, а то стоя опасно разговаривать. Мы ведь с бабкой охраняли вас всю ночь. Я за вами следил все время, как только вы вошли в деревню». Проводили они нас с километр и потихоньку сунули каждому по куску мяса (зарезали для нас гуся и сварили). Мы были тронуты до слез.

День воскресный, солнечный. Базарный день, деревня большая. Прошли мимо базара и стали выходить на окраину, где были вырыты на холмах ямы.

Прошли эти ямы, и когда обернулись, то увидели: за нами примерно в двухстах метрах следует человек. Сначала мы этому не придали значения.

Но вскоре установили, что он движется за нами, сохраняя определенную дистанцию. Это было подозрительно. Хозяин советовал идти на деревню Вербовку, а затем на станцию Балаклея, ну а там по железной дороге можно добраться поближе к дому. До Вербовки двенадцать километров. Прошли километров шесть-семь, к дороге справа стал примыкать лес, а слева посадки подсолнуха. Наш спутник, чувствуем, ведет себя неспокойно, что-то затеял. Мы помнили наказ деда: «Будьте осторожны». Я говорю ребятам: «Будете делать то, что я». В одном месте, видим, он начинает догонять. Я быстро сворачиваю в подсолнухи, ребята за мной, вроде бы за нуждой. Он подходит к нам и говорит: «Долго, сволочи, я шел за вами, тут вам и конец». И вытаскивает из-за пазухи обрез. Вот он, оказывается, кто, кулак недобитый! Я был начеку и выстрелил первым.

Часов в десять пришли в Вербовку, затем двинулись в Балаклею, там попали в дом к сапожнику. Он дал нам по лепешке, мясо у нас было, пообедали. Он рассказал: «Балаклея нейтральная полоса, а в восьмидесяти километрах отсюда есть деревня, в которой стоит Красная Армия». Дорогу рассказал.