Дальняя буря

Иллюзия, не более реальная, чем навеянные опиумом видения. Дэниел не представлял, сможет ли он когда-нибудь осуществить все это. Он слишком долго работал на Пинкертонов, чтобы так легко порвать с агентством. Он не знал, сможет ли жить такой размеренной жизнью, и был уверен, что Сьюзан не выживет в его жестоком мире. Она сломается и умрет, как цветок зимой.

Дэниела охватила тоска. Их объятия украдкой будоражили его чувства, как хорошее вино. Что он сделал? С ней и с собой? Он разбудил Сьюзан для мира чувств и лишил ее наивной веры, что, уйдя в монастырь, она спасется от своих невзгод. Делая это, он не думал о будущем. Он слишком привязан к своей жизни, чтобы менять ее, и в ней нет места для такой невинной, как Сьюзан, женщины.

Сьюзан не должна прожить свою жизнь в одиночестве. Она обязательно найдет себе кого-нибудь. Правда, Дэниел подумал, что не сможет этого перенести.

Ударив лошадь каблуками, Дэниел возобновил свой путь. Может, надо оставить ее в покое. Если она станет монахиней, то окажется недосягаемой для Дэниела.

Но и не для кого другого.

Сестра Мэри Маргарет погладила Сьюзан по голове, успокаивая, но девушка даже не заметила этого. Она дрожала всем телом.

— Я не могу уйти, сестра Мэри Маргарет.

— Ты думаешь, что Господь уже принял за тебя решение? — Она пальцем приподняла подбородок Сьюзан, заставляя девушку посмотреть ей в глаза. — Сьюзан, очень немногие действительно рождены для такого служения. Вот почему женщины сначала живут в монастыре послушницами, а уж потом постригаются в монахини. Они должны найти ответ в глубине своего сердца. Ты еще не приняла постриг. Нет ничего страшного в том, чтобы покинуть орден, если Бог уготовил тебе другой путь.

Сестра Мэри Маргарет улыбнулась. По какой-то причине улыбка вызвала к жизни неясный образ другой красивой женщины. Видения прошлого пронеслись перед глазами Сьюзан.

«Мама?»

«Беги, Сьюзан».

Она, должно быть, всхлипнула, потому что Мэри Маргарет погладила ее по голове, большими пальцами утирая слезы девушки.

— Оставь, Сьюзан. Господь не требует твоей жизни как наказания за прошлое. Оставь.

Эти слова поразили Сьюзан в самое сердце. Она действительно использовала свою службу в школе как придуманный ею же способ наказания. За что? За то, что произошло, когда она была ребенком? За несчастный случай?

— Я не жалею о том, что служила вместе с сестрами.

— А теперь ты не должна сожалеть о том, что уходишь, потому что пришло твое время.

Маргарет крепче прижала к себе девушку. От монахини пахло мылом и шерстью, розами и травами. Сьюзан попыталась сдержать слезы, но они просачивались сквозь ресницы и текли по щекам.

— Что же мне делать? — сдавленным голосом спросила Сьюзан. — Там для меня нет места.

Мэри Маргарет снова подняла подбородок Сьюзан.

— Конечно есть. Неужели ты не видишь? Бог дал тебе другой путь, он приготовил и дорогу. Ты должна лишь найти в себе мужество сделать по ней первый шаг. — Монахиня пристально посмотрела на девушку. — Ты знаешь, что я только-только стала послушницей, когда ты поступила в школу?

Сьюзан покачала головой.

— До этого я тоже училась в школе св. Франциска… и, думаю, попортила сестрам немало крови. Моя мать не разрешала мне пойти в школу до четырнадцати лет, поэтому я была гораздо старше большинства девочек. Я была дикой и непокорной. Я думала, что школа — это конец моей жизни, что я обречена оставаться там, пока моей матери не вздумается забрать меня. Я боролась со всеми. Я даже перелезала через стену и на несколько дней исчезала в городе. — Она криво усмехнулась. — Пытаясь выжить, в те безумные годы я нарушила, кажется, все заповеди.

По мысли Сьюзан, сестра Мэри Маргарет не способна была и мухи обидеть, не говоря уже о нарушении заповедей Господних. Глаза девушки недоверчиво расширились.

— Потом однажды меня навестил друг. Он убежал от своих попечителей, и ему нужно было где-то отсидеться. Мне тогда было двадцать лет. Я чувствовала себя потрепанной и грязной, но хотела показать ему, какой стала свободной. Думаю, в глубине души я хотела поразить его.

— И как?

— Если он и поразился, то не показал этого. — Глаза монахини потеплели. — Он не стал стыдить меня, обвинять, но я увидела, что он разочарован во мне. К моему несказанному удивлению, этот юный мальчик решил, что мне нужна его помощь. Он стал учить меня тому, что я уже забыла: что я личность, что в этом мире есть люди, которые переживают за меня, что не надо становиться тем, чем не хочешь быть. И вскоре я поняла, что пыталась успеть отказаться от Бога, пока он не отказался от меня — и все потому, что отчаянно хотела вступить в орден.

Ласково глядя на Сьюзан, сестра Мэри Маргарет распустила завязки, вынула шпильки, которые поддерживали тяжелый черный шарф, покрывавший голову девушки.

— Потом он привез мне чудесный подарок. Сьюзан вопросительно подняла глаза, уже угадав, что скажет монахиня.

— Маленькую девочку с красивыми глазами, рыжими косичками, всю в веснушках.

— Дэниел. — У Сьюзан захватило дух. — Вы все время знали его. Почему вы не сказали мне?