Дальняя дорога домой. Дитя Света (СИ)

— Брось, ты защищалась, — пытался успокоить ее Арик. Он-то уже сам и не помнил, когда в первый раз его рука поднялась, чтобы лишить жизни человека, и когда впервые это ему удалось.

Он не знал, что сказать девушке. Огрубевшая от бесчисленных схваток душа больше не тяготилась количеством убитых врагов. Мир жесток: или ты, или тебя. И он давно научился радоваться тому, что сам вышел из битвы живым, не зависимо от того, жизнями скольких врагов обошлась эта победа. И он просто обнял девушку, выказывая тем самым свое сожаление по поводу случившегося и поддержку. А большего ей и не требовалось.

32. Тот же день

Гнев и боль застилали мой разум. Я никогда не думала, что все те рассказы, когда эмоции отбивают способность мыслить, реальны. Очнулась я уже стоя среди груды убитых. А еще через мгновение я снова оказалась возле Тарота. Видения боя настигли меня позже, когда мы продолжили путь. Я видела глаза убитых, в которых безумие сменялось суеверным ужасом. Позже, уже на привале, я видела отражение этого ужаса в глазах своих людей. Не выдержав чужого страха — реального или лишь плода моего воображения — я ушла прогуляться вдоль озера и искупаться. Но кошмар, казалось, только начинался. ИТУ, распаленное всплеском магии морозило кровь, отчего казалось, будто я иду среди северных снегов, а не по летнему лесу. Когда я все же умылась, мне казалось, будто пальцы все еще липкие от чужой крови. Лица убитых врагов сменились образами погибших друзей. И от теплой улыбки Тарота, которая вмиг сменялась его же потухшим взглядом, становилось еще холоднее.

Когда меня нашел Арик, я терла замерзшие руки холодной водой, стараясь смыть с них ощущение чужой смерти. Он успокаивающе обнял меня, и я разрыдалась уже в голос.

Когда мы вернулись в лагерь, ужин уже был готов. Путники грелись у горелки и тихо переговаривались о прошедшем бое и вспоминали о погибших товарищах.

— Тарота жалко, — проговорил один из жрецов. — Воин был из лучших, и пел хорошо.

— Да, у него вот-вот сын родиться должен.

— А у Марвина ни жены, ни детей. Одна старушка мать…

Груз чужой смерти, в которой я считала повинной одну лишь себя, давил неподъемным грузом.

Жрецы все как один были мрачны и старательно избегали меня. Неужели так испугала проявленная сила? Не того ли следовало ожидать от божества?

Элвин же наоборот казался довольным происходящим. Я даже невольно подумала, не его ли это проделки?

— Кто это был? — спросила я его. Он, как обычно ужинал в стороне от основной компании.

— Кто? — он сделал вид, что не понял вопроса.

— Те воины.

— Откуда мне знать? Это тебя они преследуют.

— Никто не знал, куда я отправляюсь. Как они оказались здесь?

— Милая, мне это нравится не меньше твоего. К чему мне конкуренты? Так что спрашивай это у своих людей. Ты так уверена, что все они верны тебе?

— Их отбирал мой дядя, он не стал бы убивать меня. В верности своих людей я не сомневаюсь. А вот ты…

— А как ты думаешь, — раздраженно прервал он меня. — Каким образом я проник в ваш замок и похитил концентратор?

Ответить мне было нечего. Но Элвин уже раз сдал меня солнарской принцессе, почему я сейчас должна ему верить? Но, тем не менее, червячок сомнения грыз меня. Обратиться за помощью было не к кому. Элвин же по-прежнему улыбался, что было не логично в сложившейся ситуации.

— Чему ты так рад? — раздраженно спросила я.

— ИТУ. Ты используешь и свет, и тьму. И скоро все это будет мое. Не жалко?

Я лишь фыркнула в ответ и ушла. Как можно быть таким бездушным?

Я легла спать с единственной мыслью, что предательство одного из соратников — не такая уж важная сейчас вещь. Я на пути к Последней вершине, и все это скоро закончится.

Ночью меня мучали кошмары. Я проснулась и долго не могла уснуть. Плечо жгло магическим откатом устройства. Сквозь болезненную дрёму слышала тихий шепот двух дежуривших стражников:

— Ты видел, скольких она положила? — будничным голосом спросил один.

Пятьдесят четыре, — мрачно подумала я. — Пятьдесят четыре жизни тех, кто даже не знал, за что дрался…

— Сильна, принцесса. А на вид и не скажешь…

Я закуталась в одеяло, чтобы не слышать их слов, и попыталась уснуть.

Продолжили путь рано утром — солнце еще едва начало золотить смыкавшиеся над головами верхушки сосен. Где-то высоко среди ветвей начинали петь песни ранние птахи. Нос щекотал аромат мокрой от росы хвои. Жизнь продолжалась дальше.

33. Равновесие мира

***

Шинта.