Дальняя командировка

Словом, Филипп не стал ждать, когда вернется при­крепленный к Турецкому водитель, возивший в настоя­щий момент Грязнова-старшего, а выставил в качестве приманки себя.

К своему отлично сделанному и плотно сидящему на голове парику, а также фраерским усикам он быстро при­вык. С удовольствием демонстрировал также манеры и интонации южного человека. И каких-то проверок со стороны местных пинкертонов он тоже не боялся. Ма­шина официально принадлежала прокатной конторе, а водитель? Он мог представить целую кучу весьма темпе­раментных объяснений, если бы у него их потребовали. Не стоило также забывать и о «секретном удостовере­нии». Но требовать объяснений было некому. И Филипп теперь не скрывался вместе с Денисом Андреевичем, ос­тавшимся в «помощниках» у адвоката Гордеева, а часами просиживал в темной «девятке» возле тех подъездов, за дверьми которых в данный момент находился Александр Борисович.

Турецкий же, не скрываясь и не делая из своих посе­щений тайны, навещал по списку пострадавших от дей­ствий милиции, уточняя различные факты в их показа­ниях и готовя людей к проведению очных ставок. Конеч­но, он все больше убеждался, что всех до единого мер­завцев не выявишь, но большинство из них должны по­нести наказание. Ведь до него уже доходили слухи, рас­пространяемые в городе, что «комиссия» — так называ­ли его группу, — вполне возможно, и разберется в деле, но дальше будет как всегда. То есть накажут двоих-троих ответственных лиц, уволят из рядов пяток особо рети­вых ментов, и на том дело заглохнет. Так к чему ж тогда все эти мытарства, показания, адвокаты и прочее? Устал народ от революций, понял всю их бессмысленность в отдельно взятых райцентрах, помитинговал, получил по шее и… ушел в себя…

Александр Борисович, сталкиваясь с таким отноше­нием, старался сделать все, чтобы разубедить людей, на­поминал им, что закон существует, просто многие разу­чились им пользоваться, забыли о своих гражданских правах, и им необходимо об этом постоянно напоминать. И видел, как и неуверенность тает, и снова загораются желанием справедливости глаза, и все решительней ста­новятся обещания сказать свое слово правды…

А Филипп сидел в машине, нацепив на глаза темные очки, хотя опаляющим солнцем, что называется, и близ­ко не пахло, и задумчиво разглядывал редких прохожих. Двое из них почему-то привлекли его внимание. Чем? Может быть, своим острожным поведением?

Они долго стояли несколько в стороне, словно при­сматриваясь к его машине. Потом один исчез, зайдя за угол, а второй, горбоносый, с черной короткой стриж­кой, изображая прохожего, которому в данный момент абсолютно нечего делать, кроме как глазеть по сторонам, медленно прошелся вперед по улице, постоял на следу­ющем углу и так же медленно отправился назад.

Филя уже сообразил, что этот, скорее всего, по его душу. Ну и как он собирается действовать дальше?

И тут «вдруг» случайный прохожий увидел родствен­ное лицо. Он изобразил недоумение, затем интерес, после этого в буквальном смысле изумление и, наконец, под­няв обе руки, сделал шаг к машине.

— Земляк! — восторженно закричал он и добавил что- то уже на своем языке.

Филипп не обратил на него никакого внимания.

— Здравствуй, земляк! Ты что, перестал своих узна­вать?

Только после этого Филя опустил стекло, чуть при­поднял очки и, посмотрев на «земляка», пожал плечами.

— Ты ошибся, уважаемый, — сказал с акцентом.

— Слушай, что говоришь? Как я могу ошибиться? Ты Гурген, да?

— Ну? — Теперь Филя посмотрел поверх очков, опу­стив слегка голову.

— А я Вартан.

— Ты не путаешь, уважаемый? — с большим сомне­нием в голосе спросил Филя.

— Слушай, ты уже совсем важный стал? Своих не уз­наешь! Гурген, что с тобой случилось? А как дядя Самсон поживает, а? Давно не виделись.

«Ну как сказать ему, что все это вранье? Что никогда не было Гургена Самсоновича, что он просто придуман вот так, на ходу? И что? Разрушить тем самым собствен­ную легенду, на которую уже клюнули эти добры молод­цы и решили включиться в игру? Нет, пусть еще малень­ко порезвятся… »

— Совсем тебя не узнаю, Вартан, — сказал Филя, выходя из машины. — Наверно, все-таки ты ошибся, ува­жаемый. Ты откуда родом?

— Из Эчмиадзина, а ты разве из другого города? — Он даже рассмеялся над такой нелепой постановкой воп­роса.

— Из другого, уважаемый. Из Москвы я. И родился, и всю жизнь прожил. Вот на старости лет сюда перебрал­ся, к жене своей. Так что извини. Да, а откуда папу моего знаешь? Умер он давно, вот какое дело.

— Да-а? — огорчение Вартана было велико. — Ай-я- яй, беда какая!.. Гурген, надо отметить встречу!

— Я бы, может, и не возражал, да клиент у меня серь­езный. — Филя поморщился, сожалея о невозможности отметить встречу «земляков». — Он не любит, когда я от­лучаюсь. Должен скоро выйти, дальше поедем. Снова пять минут ехать — час стоять… Устал. — Филя вздохнул.

— Слушай, Гурген, а ты ему по-хорошему скажи, что земляка встретил, на десять минут отлучишься, мы с то­бой по коньячку — я угощаю! А милиция здесь никого не останавливает. Они сами боятся сейчас, комиссия ка­кая-то приехала.