Дальние рейсы

Ну, такой народ мне мил.
Пусть поедет на Таймыр.
Вот мое распоряженье:
Выдать всем удостоверенья,
Что турист — природы друг,
Пересек полярный круг!

На этом стихотворный запас у нашего мишки был, вероятно, полностью исчерпан. Он постоял, подумал и добавил самой обычной прозой:

— Вот так, туристы! Посвящаю вас в полярники, но без полярной надбавки. Возражения есть? Нету… Помощник, давай ключ от полярного круга!

Один из матросов протянул медведю огромный свежевыструганный ключище, длиной этак в метр. Мишка взял его обеими лапами и торжественно вручил капитану. Может, это действо и сопровождалось какими-нибудь словами, но я ничего не слышал за громом аплодисментов и восторженных криков.

В это время я обратил внимание на боцмана. Он стоял в стороне, скрестив на груди руки с большими кистями. На его морщинистом лице было то отрешенное выражение, какое свойственно только глухим. Но вот он посмотрел на хохочущих, фотографирующих туристов, и выражение изменилось. Он удивлялся, как это взрослые, даже пожилые люди могут с таким азартом играть в детскую игру, отбивать ладони хлопками, толкая друг друга, пробиваться за удостоверениями полярников.

Я видел осуждение в глазах сурового северянина. Хотелось подойти к нему и сказать, чтобы он не осуждал: ведь мы сейчас отдыхаем. И я сказал бы ему, что сам пересекаю полярный круг по меньшей мере в десятый раз. Причем первый раз даже не знал об этом: проехал в поезде ночью. А однажды, возвращаясь из неудачной экспедиции, пересекал его на скрипящем, проржавевшем пароходе с вечно пьяным капитаном, из-за которого мы пересчитали в пути все мели. На корме стоял гроб с покойником. Черный от сажи флаг был приспущен, как на пиратском судне.

И еще я показал бы суровому боцману старика Горбатова, который беззаботно смеялся сейчас, сложив руки на выпирающем брюшке, и объяснил бы, что этот человек был в гражданскую войну комиссаром полка, а потом его отправили строить заполярный город. И он пересек полярный круг в этом же самом месте. Но тогда все здесь выглядело совсем по-другому. Тогда не было тут ни белого медведя, ни веселых путешественников.

Но я ничего не сказал боцману. Он глуховат, объяснять пришлось бы долго и громко. Я только дружески кивнул ему и ринулся за Горбатовым получать удостоверение. Взял его с гордостью, и, ей-богу, оно заслуживает того, чтобы привести его целиком.

«Борт теплохода.

Река Енисей.

Широты 66°33′ северной,

долготы 87°02′восточной.

Грамота

Дана сия бумага подданному Государства Российского Социалистического, славных казаков Ермака Тимофеевича и Семена Дежнева наследнику, землепроходцу Успенскому Владимиру Дмитриевичу во удостоверение, что оный землепроходец через линию, воображаемую учеными мудрецами, Северным Полярным кругом именуемую, из умеренных широт Земли нашей в Арктику переступил и часть крови своей комарам тунгусским послушно отдал.

Повелеваю поименованному землепроходцу впредь при хождении его по всем владениям моим препятствий не чинить.

Дано в зените славы светлейшей Полярной звезды.

Хозяин Арктики.

Верно. Капитан теплохода (подпись)».

Грамота была украшена причудливой виньеткой. Над текстом — полярное сияние, белый медведь и олень. А внизу — наш теплоход и знаменитый Красноярский мост.

После вручения грамот начался банкет. Прямо скажем, директор ресторана имела основания загадочно улыбаться. На столах красовалась превосходная закуска и вообще все, что положено. Нарядные официантки порхали на белых крылышках, довольные делом рук своих.

— Вот черти! — весело сказал Василий Николаевич. — Одним видом сумели создать праздничное настроение!

Прозвучали первые тосты, а за нашим столом не было Нила. Галина повернулась ко мне:

— Сходите за ним. Он никак не может уйти с палубы.

Нил смотрел на берег, едва различимый за туманной сеткой дождя. По кожаной куртке каплями сбегала вода.

— Слушайте, Нил, пять человек ждут одного…

Он передернул плечами, глянул набычившись.

— Я не просил.

— А просил — не стали бы…

Когда мы пришли в ресторан, там было шумно, как на одесской свадьбе (это сравнение принадлежит Розалии Исаевне). Едва успели мы налить по штрафной, появился белый медведь, а вернее, изображавший его второй штурман Коля: молодой стройный парень, для физиономии которого красоты было отпущено чуть-чуть больше нужного. Пришел он вместе с капитаном.

Капитан поздравил пассажиров, чокнулся с председателем туристского совета, с его супругой, а потом удалился. Смущенный штурман оказался в трудном положении. Его начали разрывать на части.

— К нам! К нам! — кричали с разных сторон. В углу кто-то проявил организаторские способности, там стали скандировать:

— Мед-ве-дя ба-буш-кам!

Коля шагнул было туда, но с другой стороны грянули:

— Мед-ве-дя де-вуш-кам! Мед-ве-дя де-вуш-кам!

Штурман поддался соблазну и ушел к ним.