Дальний гарнизон

- Стоп. Взрослые девочки ко мне. Так. Пойдете на кухню, готовить для все пищу и чай. Мальчики... Отлично. Давайте делать большой стол.

- Дядя Дима, а где мой папа? - пищит пятилетний малыш.

- На работе.

- А мама?

В комнате стало тихо.

- Мама твоя ушла... в другое место.

- Дядя Дима. У тебя кровь на руке.

- Это царапина.

Кто то попытался выйти на улицу.

- Ребята, не выходите... Еще не безопасно. Вот ты, высокий, встань около двери, никого не выпускай.

Взрослые дети, все поняли.

Вертолеты появились через полтора часа. Гул проник в строение. Я выскочил из дома на улицу. Тяжело груженые машины, летели на поселок. Один вертолет стал спускаться, а остальные, пролетев над домами, пошли в сторону СТП. Десантники, высыпавшиеся из вертолета, осторожно вошли в поселок.

С каждым часом поселок наполнялся военными. Из СТП привезли Катю. Она сразу же бросилась в свой дом. Через десять минут выскочила и заметалась по поселку. Какой то десантник показал ей на ангар. Она побежала туда. Я еще не знал, что всех мертвецов поселка стащили туда. Катины отец и мать и все попробовавшие страшную отраву, тоже было там.

На следующий день меня арестовали и повезли в Архангельскую тюрьму. В которой просидел пол года.

Только на следствии увидел снимки, валяющейся рядом с шахтой остатками ракеты, изуродованный "стол", с вырванными из домкрата цилиндрами и прихватами. Все таки придержал, не дал взлететь. В оставленной в моем домике бутылке водки, нашли яд замедленного действия. Самое ужасное, никто от него не спасся. Показали мне фотографии с пустыми туннелями.

- Что это? - удивился я.

- Нашли у Коврова, - говорит следователь. - Он эти фотографии закреплял перед видео камерами. Операторы поэтому не всполошились, когда он убил Годунова.

Арнольда поймали через два месяца, после нападения на СТП. Меня приводили к нему на очные ставки. Встречался в тюрьме и с Катей. Она проходила как свидетель, при виде меня отворачивалась и совсем не хотела говорить.

Суд почти простил меня, но из армии уволили. С Катей все покончено и я махнул в Ленинград. С трудом устроился на завод и в общежитие. Однажды вечером позвонил в общежитие к Маше. Ее долго звали и когда она подошла протянула.

- Але...

Я заволновался.

- Маша, это я.

- Кто?

- Дима...

- Дима? Какой Дима?

- Кривцов...

Трубка замолчала.

- Маша... Маша...

Она ни слова. Я уже хотел повесить трубку, как она ответила.

- Ты где?

- Здесь, в Ленинграде.

- Можешь со мной встретится?

- Сейчас?

- Да.

- Хорошо. Я выезжаю к тебе. Через двадцать минут буду у входа в общежитие.

Она встретила и, обняв, заплакала.

- Я там была... и все знаю... Маму с папой похоронила...

- Прости, я во многом виноват.

- Я не виню тебя.

Она оторвалась от меня и поглядела в глаза.

- Там, на точке, я видела генерала Глаголева. Он сказал, что не смотря на всю эту авантюру с водкой, ты герой. Дело все в том, что лейтенант Кривцов предотвратил самую страшную мировую войну. Я как дочь военного, могла это оценить.

- Когда мы расставались, то решили проверить себя...

- Молчи. Ты рано начал об этом. Лучше давай переживем скорбь и то что произошло. Наверно случай на СТП сделал нас немного другими... Не расстраивайся, что я так говорю, но... поверь, я как то внутренне чувствую, нас связывает эта трагедия. Поверь, у меня нет к тебе никаких претензий. Давай будем друзьями, будем держаться друг за друга. А там... будет видно...