Дальний и Ближний (СИ)

— Всё, да не всё. Ваш муж на вас квартиру переписал, и счёт в банке открыл на кругленькую сумму. Понимал, что рано или поздно его могут взять за жопу. Вот и подстраховался. Но вы мне ещё в одном деле нужны, — смотрит загадочно. — Но это после. Вам отдохнуть надо. Я вас к себе отвезу.

— В смысле — к себе?

Меня не сам факт пребывания в его квартире страшит, а скорее, как его женщина к этому отнесётся.

— Так будет лучше.

— А ваша девушка? Она не будет против?

— Какая ещё девушка? — удивлённо.

— На заливе вы мне говорили, что у вас есть любимая девушка…- напоминаю.

Матерится беззвучно.

— Она ничего не узнает. Её нет в городе, — видно, что лжёт.

Не дождалась?

Значит, не любила.

Я жду нашей встречи с Морозовым. Кстати…

— А можно мне вернуть мою сим-карту? Я хочу Глебу позвонить.

Тарас растерянно отводит глаза в сторону.

— Что случилось? Только не врите, пожалуйста! — приподнимаюсь, и тут же сажусь обратно.

Голова резко закружилась.

— Вы до него не дозвонитесь. Он вне зоны доступа, — увиливает от ответа.

— Что с ним? Где он, что недоступен? — меня бросает в жар, я на грани обморока.

— Оля, не стоит. Вам плохо, — присаживается рядом на корточки. — Дышите глубже.

И я вдыхаю. Но не успокаиваюсь.

— Ответьте на мой вопрос, — прошу со слезами.

— Он в Сирии. На базе спецназа. Там нельзя пользоваться обычными телефонами.

От его слов меня начинает покидать сознание.

Это же… Где… Там люди гибнут… Я видела в новостях…

Держись, Оля! Не время отключаться.

— Как он туда попал? Почему?

— Аксёнов сказал ему, что вы умерли. Вот у парня планку и сорвало. Он же не знает, что мы так специально сказали.

— Вот и исправьте эту ошибку, — с тихим рыком на него. — Сделайте так, чтобы он вернулся и узнал правду.

— Это не в моих возможностях…

— А вы постарайтесь. У вас хорошие связи.

— Я попробую. Но не гарантирую успеха.

— Нет, вы мне его должны гарантировать! Иначе я сейчас вернусь в зал суда и скажу, что всё ранее мной сказанное — ложь, а вы на меня давили и заставляли врать.

— Вас будут судить за дачу ложных показаний.

— И пусть!

— Ладно! — поднимает руки. — Я сделаю. Но надолго его вернуть не получится. У него контракт на год.

— Тогда пошевелите своим серым веществом, — стучу пальцем по его лбу. — И придумайте, как решить эту проблему.

Он только обречённо вздыхает, соглашаясь.

* * *

— Проходите, — Тарас пропускает меня в небольшую комнату.

Несколько мониторов на столе, за которыми наблюдает мужчина в черном костюме.

Взгляд притягивает картинка на экране.

Алексей, прикованный наручниками к столу в комнате допроса.

Меня сразу память отбрасывает на несколько месяцев назад, когда меня вот так же допрашивали. Только оков на мне не было.

Я не понимаю, зачем меня сюда привезли.

— И что мне делать?

— Сидеть и смотреть, пока я вас не позову, — Тарас надавливает на плечи, усаживая в кресло на колёсиках.

— Думаете, он примет меня за привидение?

— Нет. Я думаю, что ваше появление развяжет ему язык. Он на грани нервного срыва. Видите, как дёргается? — показывает на Аксенова.

Он действительно спокойно не может сидеть на месте, переставляет ноги всё время и крутит руками.

Тарас уходит в комнату допроса.

Слушаю их разговор.

Алексей ничего не говорит, делает вид, что ни в чём не виноват.

В какой-то момент Шип делает взмах рукой, и мужчина, сидящий рядом, заговаривает:

— Вас вызывают.

— Туда? — немного неспокойно.

— Я провожу, — открывает дверь.

У меня сердце начинает бешено колотиться.

Аксёнов сначала немеет, увидев меня, а потом истерически смеётся.

— Ты же подставил меня, капитан, — злобно скалится, подаваясь вперёд. — Подписал смертный приговор.

На лице Шипа вырисовывается торжественная ухмылка.

— Ну, так исповедуйся. Зачем грехи с собой на тот свет тащить?

— А ты не батюшка, чтобы мне их отпускать.

— Нет. Но обеспечить тебе спокойную отсидку могу. Ты же хочешь увидеть своего сына здоровым?

Мышцы на лице Аксёнова дернулись.

Леденящий взгляд в мою сторону.

— Хрен с вами… Спрашивай.

Я замираю на стуле, стараясь не двигаться. Хочу услышать всю правду.

— Когда тебе поступил заказ? — начал допрос Тарас.

— Через две недели, как Коваль приехала в город.

— Имя заказчика?

— Я не знаю. Вам прекрасно известно, что настоящими именами никто не светит. На меня вышел человек с просьбой незаметно устранить девушку, — кивает в мою сторону. — Взамен переведут всю сумму на лечение сына.

— И почему не выполнил? С твоими возможностями — раз плюнуть. Твой преподаватель Павловский считал тебя лучшим своим студентом. НЛП, гипноз… Внушил бы ей выпрыгнуть из окна и всего делов.

— Я так и собирался сделать. Но заказчик неожиданно передумал. Захотел, чтобы она умирала медленно и мучилась.

Зажмуриваюсь.

Неужели они обо мне говорят?

Отвратительно.

— Из Москвы прилетел человек, — продолжает. — И передал мне ампулу с препаратом. Сказал, что его ни один анализ не обнаружит. Но надо, чтобы он попадал в организм не меньше десяти дней регулярно.

— Он обманул, — записывает что-то Тарас.

— Я уже понял, — бросает косой взгляд на меня.

— Где он его взял?