Дальний и Ближний (СИ)

Слышен звук молнии на моей куртке. Скидываю её на пол.

Обхватывает за пояс, выдергивая рубаху.

Прохладными пальчиками скользит по моей горячей коже на животе. Выше. Слегка царапает.

У меня болезненный спазм.

— Я так скучала…- целуя в скулу.

— А как я скучал.

— Идём, — берёт за руку и ведёт за собой.

Я плохо соображаю, но квартира огромная.

Заводит в спальню и толкает рукой, я падаю спиной на большую и мягкую кровать.

Пританцовывая, снимает платье, оставаясь в черном кружевном белье и чулках.

— Вау…- выдыхаю, облизываясь.

Такой я её ещё не видел. Это очень сексуально.

— Ты с причёской и имидж сменила? — обхватываю руками её бедра, когда она садится на меня сверху. Игриво улыбается, расстёгивая пуговицы на рубашке.

— Цццц, — издаёт беличьи звуки и проводит ноготками от плеч до пояса, оставляя горящие огнем дорожки на коже.

Член толчком пытается распороть ткань на брюках.

Белка закусывает губку и водит по нему пальчиком.

Меня сейчас порвет, и я кончу, даже не начав.

Расстёгивает брюки, спускает резинку моих трусов, наклоняется и облизывает язычком головку.

Пизде-е-ц…

У меня сознание отлетает. Я уже с трудом понимаю, что происходит. Просто перехожу на инстинкты. А они требуют взять эту девочку и получить удовольствие.

Захват, переворот и Белка подо мной. Пока целую, снимаю одной рукой с неё трусики, второй ласкаю грудь. И беру своё. Жестко, грубо и беспощадно. Но ей нравится. Мне кажется, что она раньше никогда так не стонала во время нашего секса. У меня тоже тормоз исчезает. Стоны. Шепчу ей что-то пошлой на ушко. Не уверен, что она даже слышит. У неё сейчас такое лицо, словно она плавает в эйфории. И кончает. Раз, второй, третий… А потом вместе. И это феерично: со звёздами в глазах, и сердцем, бьющемся на пределах возможности.

Белка почти не двигается. С волнением прижимаюсь к ней.

— У тебя губы побелели, — обвожу пальцем припухшие губки.

Дышит прерывисто и глубоко.

— Алина?

Поворачивается ко мне.

Блин, я по привычке старым именем назвал.

— Оля, — поправляюсь.

— Всё хорошо… Просто у меня давно не было и нагрузки…

— Ну чего ты молчала-то? — приподнимаюсь на локтях.

— И лишить себя фантастического секса? Не-е-т…

— Я был бы нежным, а не как зверь, — прижимаюсь губами к виску.

Закрывает глаза и блаженно улыбается.

— Мне понравилось…

— Лучше всё же поберечься, — обнимаю крепко. — Я люблю тебя.

Рука нащупывает колечко на цепочке, висящей на её шее.

Моё.

— Оно мне большое, я не хотела потерять…

— Я тебе другое куплю, по размеру. Если ты, конечно, не передумала за меня замуж выходить.

— Не дождёшься!

Эпилог

Эпилог

Волнуюсь как первоклассник, стоя с огромным букетом в холле роддома, в окружении друзей и родных. Все слетелись на выписку. Даже дед, которого последние несколько лет можно только на охоту из дома вытащить.

— Морозов кто? — громкий возглас откуда-то слева.

А? Я вроде…

У меня до сих пор в голове каша от новости, что сын родился.

— Глеб! — Мишка толкает в бок. — Тебя!

— Я! — иду в сторону позвавшей меня женщины.

— Что же вы, товарищ лейтенант, жену заставляете ждать? — выговаривает медсестра в голубом костюме и такой же шапочке. — Мамочке нельзя волноваться, молоко может пропасть.

— Пропадёт — найдём! — показываю на шеврон на плече.

Она тушуется и, слегка кашлянув, уходит, прихватив букет для Оли.

Неделя с выпуска. Теперь я в структуре, которая когда-то чуть не лишила меня любимой Белочки.

Во время командировки меня неожиданным образом перебросили с базы в Сирии на службу в Москве. Догадываюсь, откуда ноги растут, но выёбываться не стал. Оля тогда слабой была, и я боялся за неё. К осени получил направление на учёбу.

Виделись с Белкой первые два года раз в неделю. Плакала, что одиноко по вечерам, но со временем привыкла. Расписались. Тут уж она совсем успокоилась.

Лечилась Оля долго, и только год назад нам под строгим контролем разрешили завести ребёнка. Получилось не сразу, и родился сын почти на месяц раньше, но это всё равно счастье.

И сейчас я этим счастье наполнен. Весь фонтанирую.

— Держите сына, папаша, — передаёт медсестра мне в руки кулёк из голубого одеялка, повязанного лентой такого же цвета.

В нём спит крошечной создание.

Мой сын.

Мне страшно. Я таких маленьких на руках никогда не держал. Вдруг я что-то не так сделаю и наврежу ему. У них же сейчас всё хрупкое.

Выходит улыбающаяся Оля с цветами. Целую её.

Кажется уставшей и очень бледной. Она и до этого здоровьем не сильно пылала, а тут…

За следующим пойдём лет через десять, когда точно буду уверен, что у неё всё хорошо, и она сможет нормально выносить ребёнка.

— Глеб! Дай сюда! — пытается мама забрать у меня сына. — Ты ему шею свернёшь своими ручищами.

— Не преувеличивай, Людмила! — вступается тёща. — Фото надо на память сделать. Вставайте! — подталкивает к голубой стене, где все во время выписки делают снимки.

Фотографирует. Отдаёт телефон медсестре, сгоняет всю компанию вокруг нас. Семейное фото.

Освобождаем место для следующей пары с малышом.

У ворот несколько машин. Едем к нам домой.