Дальний приход (сборник)

Больше всего хотелось ему выматериться, но ругаться не положено было. Не прежние времена… Теперь за воротами автопарка целая очередь на твое место стоит. Стиснув зубы и уже никому не улыбаясь, вышел Ухов из диспетчерской.

К семи часам он подъехал к метро «Фрунзенская». Как и было оговорено, поставил здесь свой «Икарус», открыл дверку и, облокотившись на руль, принялся ждать.

Первой появилась костлявая руководительница группы. Ее Ухов знал. Звали ее — Алла Сергеевна. Высокая. Худая. Жакет, больше похожий на мужской пиджак, болтается на плечах. На голове — косынка. Что-то птичье и вместе с тем овечье было в лице и в фигуре Аллы Сергеевны.

Поздоровавшись с Уховым, она заглянула в пустой салон, и лицо ее стало обиженным, как будто Алла Сергеевна собирается заплакать.

Отвернувшись, Петр злорадно усмехнулся. Так было всегда. Договаривались на один срок, а собирались с опозданием. Не так, как нормальные люди. Четыре дня назад Ухов возил коммерсантов на уик-энд. В восемь часов утра, когда он подал «Икарус», вся группа была в сборе. В восемь часов десять минут двинулись в путь. А тут? Никакой организованности, никакой дисциплины. Бардак!

Ухов накручивал себя, специально распалялся, пытаясь подвести хоть какую-то базу под свое отвращение к паломникам. Но все бесполезно было. Не подводилась никакая база. «Икарус» был зафрахтован на два дня, и как будут распоряжаться этим временем наниматели, Ухову, в принципе, было абсолютно безразлично. Он мог и здесь, у станции метро «Фрунзенская», двое суток простоять. Ему-то что? Свои деньги автопредприятие, а значит и он, Петр, уже получили…

Ухов зевнул и снова облокотился на руль, бездумно глядя прямо перед собой. «Икарус» стоял возле небольшого кафе-стекляшки. Двое маляров в запачканных белилами штанах стояли возле кафе под деревьями. Докурив, они двинулись к кафе. Один остался снаружи, начал возиться с ведрами и кистями, а другой зашел в кафе и, усевшись за столик, принялся что-то писать на листке, вырванном из школьной тетрадки.

Ухов повернул голову и посмотрел на Аллу Сергеевну. Вытянув шею, она всматривалась в лица идущих от метро людей. Впрочем, группа уже начала собираться. Несколько человек стояло возле Аллы Сергеевны. Другие поднимались в автобус, здоровались и рассаживались в салоне. Паломники были молодые и старые, мужчины и женщины, бедно одетые и вполне прилично. Женщины были и красивые, и так себе… Но все — чем-то неуловимо похожие на Аллу Сергеевну. Та же птичье-овечья смесь…

Маляр в кафе закончил свою работу и вышел. Прикрепил листок пластырем на стеклянной двери. «Окрашено!» — было написано на листке. У напарника тоже уже все готово было. Сразу и взялись за работу. Приятно было наблюдать, как буквально на глазах свежеют двери, металлические переплеты стекол, и кафе нарядно и празднично как бы выступает вперед…

— Поедемте, Петр Иванович? — раздался сзади голос руководительницы.

Ухов оглянулся… Салон «Икаруса» был почти заполнен. Всегда так происходило. Вроде не было никого, казалось, что и не соберутся, а в результате — опять почти полный автобус.

— Как скажете, — с трудом сдерживая раздражение, ответил он.

— Только у нас просьба одна будет, — Алла Сергеевна посмотрела на Ухова совсем по-овечьи, — надо за батюшкой заехать. Это на Пороховые…

— Нет! — Петр нагнулся, чтобы скрыть торжествующую улыбку. — Не получится. Это не по маршруту.

— Почему не получится? — удивилась Алла Сергеевна, и на лбу прорезались вертикальные морщинки. — Разве мы не оплатили автобус?

— Вы за время заплатили, — вежливо сказал Ухов, — и за километраж. Я обязан вас доставить в Семыкино и обратно. Ну, и там еще, куда вам надо будет… А в Москву, даже если вы и попросите, я заезжать не обязан.

Заалели щеки Аллы Сергеевны, вспыхнули огоньки в глазах. Как-то подтянулась вся, совсем на нормальную бабу стала похожа, еще чуть-чуть, и матерком залепит, но… Ухов разочарованно вздохнул. Опустила ресницы Алла Сергеевна, прикрывая огоньки в глазах, и заалевшие на щеках пятна превратились в смущенную красноту.

— Мы заплатим, — сказала она, не поднимая ресниц.

— Сто тысяч! — отрезал Ухов.

— Хорошо… Это на Ириновском проспекте… Дом тридцать пять. Я покажу.

— Я знаю, где это! — Петр уже жалел, что согласился.

Священник был молод. Бородка, усики. Длинные волосы, аккуратно зачесанные на обе стороны, сзади скреплены косичкой. Поджидая «Икарус», он стоял возле каких-то тючков. Улыбался ласково.

Петр мог бы, конечно, не открывать багажник, мог сказать, что багажники заняты, но делать этого почему-то не стал. Наоборот, не дожидаясь просьбы, вылез из кабины и сам загрузил в багажник тюки. Они были довольно тяжелые.

— Спаси, Господи, — ласково улыбаясь, поблагодарил его священник…

— Ага, — только и нашелся ответить Петр, — чего-то тяжелые больно… Кирпичей наложили, что ли?

— Книги везу… Свечи… Это для церкви…