Дальний родственник

- Не кати бочку на американцев, - сказал Юра, - они богатые. Когда в Штатах выходит книжка, ее быстро экранизируют. Скоро к тебе спонсоры будут в очереди стоять. Я уже встал.

- Так я ж и говорю, что с них взять, кроме баксов, - сказал родственник. - Они, гады, печатают свои доллары на бумаге из льна, ты знаешь? А Россия самый большой производитель льна в мире. Ума не приложу, почему такому великому государству не напечатать себе столько долларов, сколько ему нужно? Давай займемся, а? И не будем торговать своим талантом с этими прощелыгами.

- У меня льна только на пару носовых платков, - с сожалением сказал Юра, - ну, трусы еще есть. Хватит, конечно, чтобы прикрыться, но маловато будет. А из конопли можно?

- Мы с тобой что, преступники? - возмутился родственник. - Мы уважаемые люди. У меня, конечно, есть конопля, как у всякого порядочного человека. Но я ее вдумчиво курю, а не перевожу на всякую дурь. Еще, порядочный человек может повеситься на веревке из конопли - если не выгорели дела. Джентльмен не пользуется синтетикой.

- Так ты приготовь две, на всякий случай, - сказал Юра, - а я пока начну собирать спонсоров. И мы попробуем сделать доллары традиционным способом - отнять их у штатников.

Глава 12. Проповедь в катакомбах.

- Ты посмотри, что делается! - воскликнула Елена, тряся перед носом у Павла газетой “Черный Передел”. - Здесь пишут, что наш родственник сегодня будет выступать у них на сборище!

“Черный Передел” была газета юных анархистов-ленинцев, слабо знавших историю, но соблазнившихся жутковатым названием, если бы они слышали что-то про “Готтский альманах”, то решили бы, что это газета конкурирующих с ними “готов”. Елена регулярно и тщательно просматривала бульварные, заборные и подзаборные листки, отлично зная, что самое интересное, как всегда, пишут на заборе, что самая достоверная информация передается ингаляционным способом, как вирус гриппа, а самый лживый телеканал всегда называется “Канал Честных Новостей”.

- Когда сходняк? - поинтересовался Павел, роняя “Букмекерский магазин”.

Елена глянула на часы.

- Да уже началось.

- Поехали, - не задумываясь, сказал Павел.

В большом темноватом подвале стены были залеплены разномастными плакатами. Присутствовали: неизменный Че Гевара, Нестор Махно, Бакунин, Кропоткин и Мао в кепке. Дальний родственник уже размахивал кулаками на освещенной эстраде. Елена восхитилась - это был настоящий циркач, балаганщик высокого розлива. Он был в черном анархистском прикиде и топал лаковыми сапогами, жестикулируя, как дуче. Он не мог отрастить волосы, как у анархиста, однако серебряный клок бороды, как у Троцкого, и лысина, как у Ленина, но обритая по периметру, как у скинхэда - эффектно сияли над воротником черного френча. Он пучил бледно-голубые глаза, как фюрер, и извивал красными губами, блестя криминальной фиксой. В довершение всего, на носу его криво сидело пенсне, как у Берии. Это был классический образец идиота, которые и присутствуют на таких митингах, и они его сразу полюбили. Кроме того, он был старый, по их меркам, и присутствие среди них такого пугала придавало им значительности в собственных глазах.

- Кто это? - тихо спросила Елена у юноши с горящим взором.

- Это известный украинский интернационалист и старый член движения, - ответил юноша.

В этот момент на сцене появилась нордическая принцесса. Подвал ахнул и мертво затих. На ней были блестящие от натяжки кожаные штаны, шов между ног отчетливо делил ее на две половинки. Ее груди были как два черных яблока, зажатые в топ-кулаках. На белокурых волосах набекрень сидела гей-эсэсовская фуражка, гей-славянские голубые глаза сияли из-под высокой тульи с анархистским черепом. Это не имело ничего общего с грязненькой девчушкой с улицы и с мистической серебряной змеей. Это был - яркий, броский, блестящий символ сексуальности. Она исходила сексом, она была более голой, чем если бы осталась только в собственной коже - это была актриса того же уровня, что и ее блестящий патрон.

Она застыла, расставив ноги и молча издавая такой секс-апил, что звенело в ушах. Потом вдруг вскинула над головой транспарант с кратким и всем понятным лозунгом :

“АНАРХИЯ – МАТЬ ЕЕ!!!”

Зал взревел. У Елены тряслись плечи, Павел рыдал от смеха, закрывая лицо руками, чтобы его не побили дрожащие от высокой сознательности анархисты.