Дальний умысел

– Ну да, женщиной. Почти вся подмененная.

– А все-таки читает. Верно?

– Еще бы нет! За месяц больше, чем я издаю в год.

– Вот именно. Читает молодежь, читают старики. А прочих вежливенько отсылаем туда-сюда.

– Ты вот скажи Бэби, что она старуха, и сама вежливенько отправишься туда-сюда. Она за это кому хочешь пасть порвет – я тебе говорю.

– А я тебе говорю, что пик грамотности дает возрастная группа от шестнадцати до двадцати лет, потом зияние – и снова пик, начиная с шестидесяти. Права я или нет?

– Ну, права, – пожал плечами Хатчмейер.

– А книга о чем? – спросила Соня. – О том, как…

– Как один чокнутый сопляк путается с чьей-то бабкой. Где-то уже это было, давай что-нибудь поновее. Да и с тухлой клубничкой неохота возиться.

– Нет, Хатч, нет, ничего ты не понял. Это не тухлая клубничка, а история любви. Они по-человечески важны друг другу. Он нужен ей, а она ему.

– А мне они оба ни на хрен не нужны.

– Они черпают друг у друга то, чего каждому недостает. Он впитывает ее зрелость, умудренность, вкушает плод опыта…

– Вкушает? Плод? Ох, берегись, ей-богу, сблюю.

– А она заражается его юношеским жизнелюбием, – напирала Соня. – Я тебе честно говорю: это большая литература. Глубокая, значительная книга. Она высвобождает. Это экзистенциально. Это… Помнишь, как было с «Подругой французского лейтенанта» нашего Джона Фаулза? Все Штаты ходуном ходили. А теперь Америка созрела для «Девства». Да, ему семнадцать, ей восемьдесят – а все-таки он ее любит. Поймы ты, Хатч: Л-Ю-Б-И-Т. Пожилые и престарелые будут все как один покупать книгу, чтобы узнать, чем их обделяет судьба, а студенты клюнут на филозофрению. Только подай – а пойдет нарасхват! Культуртрегеров поймаем на претензию, авангард – на порно, а сопливых – на чувствительность. Это же блюдо на целую семью! Таких тиражей…

Хатчмейер встал и прошелся по комнате.

– Знаешь, тут ты, может, и верно протумкала, – сказал он, – Я вот спросил себя: «Схватится Бэби за эту книгу?» Как пить дать, схватится. А уж если она глотает, то все облизываются. Сколько?

– Два миллиона долларов.

– Два миллиона… Ты мне что, мозги пудришь?

Хатчмейер даже рот разинул. Соня снова влезла па велосипедный снаряд.

– Два миллиона. Нет, не пудрю я тебе мозги.

– Иди гуляй, детка, иди гуляй. Два миллиона? За один роман? Отбой.

– Два миллиона – или я пошла показывать ножки Майленбергу.

– Этому скалдырнику? Да откуда у него два миллиона! Бегай ты без штанов взад-вперед по Авеню Америк хоть с утра до вечера – никто столько не даст.

– Американские права, дешевое издание, фильмы, телепостановка, серийные выпуски, книжные клубы…

– Ты давай позабористее, – зевнул Хатчмейер. – Клубы у меня под рукой ходят.

– А с этой книгой они тебя обойдут.

– Ну, пусть даже купит Майленберг. Он тебе цены не даст, а я все равно перекуплю. И что мне с этого будет?

– Слава, – хлопнула козырем Соня, – мировая слава. Сразу влепишь в десятку: «Унесенные ветром», «Эмбер навечно», «Кукольная долина», «Доктор Живаго», «Аэропорт», «Мешочники». Да ты же в «Ридерз дайджест альманах» попадешь!

– В «Ридерз дайджест альманах»? – восхищенно переспросил Хатчмейер. – Ты думаешь, даже так?

– Думаю? Знаю. Престижная книга о скрытых жизненных возможностях. Не бульварщина какая. Переплюнешь Мэри Бейкер Эдди с ее христианской наукой. Это же словесная симфония. Заметь, кто здесь купил – фирма слава тебе господи!

– Кто? – с подозрением спросил Хатчмейер.

– Коркадилы.

– Коркадилы? Старейшее издательство…

– Не старейшее. «Марри» старше.

– Ну, ладно, старое. Почем?

– Пятьдесят тысяч фунтов, – наудачу брякнула Соня. Хатчмейер уставился на нее.

– Коркадилы – пятьдесят тысяч за эту книгу? Пятьдесят косых?

– Да, пятьдесят косых. И с ходу. Без лишних разговоров.

– А я слышал, они на мели, – сказал Хатчмейер. – Их что, откупил какой-нибудь араб?

– Нет, не араб. Это семейная фирма. Сам Джефри Коркадил выложил пятьдесят тысяч: понял, что книга того стоит. Думаешь, стали бы они рисковать такими деньгами, если б собирались сматывать удочки?

– Японский бог, – сказал Хатчмейер. – Да, видать, на это дерьмо делают крупные ставки… и все ж таки два миллиона! Никогда еще за роман столько не давали. Роббинс берет миллион, но ведь это Роббинс!..

– В том-то и дело, Хатч. Думаешь, я прошу два миллиона за так? Дура я тебе, что ли? К тому же два миллиона делают книгу. Ты их платишь, люди об этом знают – и каждый кидается читать роман – надо же понять, с чего это ты раскошелился. Про тебя всякому интересно. Ты впереди всех. Да и фильм обязательно…

– С фильма в доле. Только не процентик, а пополам.

– Идет, – сказала Соня. – Режь подметки на ходу. Пополам гак пополам.

– Да, еще мне нужен автор, этот ваш, как его… Пипер, – заявил Хатчмейер.

– Автор тебе нужен? – вмиг насторожилась Соня. – А зачем тебе автор?

– Для ходкого сбыта. Будем его совать в нос публике: вон видали, этому только подкладывай старух. Турне по Штатам, автографы, телеинтервью, лекции – в общем, на всю катушку. Мы его разделаем под гения.

– Не думаю, что ему это понравится, – смущенно сказала Соня. – Он очень робкий и замкнутый.