Дальний умысел

А в особняке Ван дер Гугена, в полумраке спаленки на верхнем этаже, жертвы трагедии внимали транзистору, сообщавшему об их смерти. Причиной полумрака отчасти были опущенные шторы, отчасти же, на взгляд Пипера, безрадостная перспектива, которую открывала перед ним его смерть. Ненастоящий автор – это уже достаточно скверно, но ненастоящий мертвец – это просто какой-то ужас. Зато Бэби новостям обрадовалась.

– Вот и все в порядке, – сказала она, – значит, по окрестностям даже проверять не станут. Слышал, что они сказали? Отлив начался, и водолазам вряд ли удастся отыскать тела.

Пипер окинул спальню унылым взглядом.

– Хорошо тебе говорить, – сказал он. – Ты словно не понимаешь, что я теперь никто. Паспорта у меня нет, все рукописи пропали. Как, по-твоему, мне вернуться в Англию? Не могу же я пойти в посольство за новым паспортом. И вообще появись я на люди – меня тут же арестуют за поджог, взрыв катера и покушение на убийство. Ужас, что ты натворила.

– Я освободила тебя от прошлого. Можешь теперь стать кем хочешь.

– Я всего-навсего хочу быть самим собой, – сказал Пипер.

Бэби с сомнением поглядела на него.

– Судя по твоему вчерашнему рассказу, тебе это не очень-то удавалось, – сказала она. – Или ты был самим собой, изображая автора чужой книги?

– Я хоть знал, что я – не он. А теперь я непонятно кто.

– Ты не мертвец. Уже неплохо.

– Может, и мертвец, – сказал Пипер, угрюмо глядя на зачехленную мебель: казалось, чехлы, как саваны, облекают безжизненные тела авторов, которым он когда-то столь ревностно подражал. Тусклый свет сочился сквозь прорези штор, точно проникал в склеп, в гробницу его писательских упований. На него напала тяжкая грусть; припомнился Летучий Голландец, обреченный скитаться по морям до того дня… но и Пиперу избавления не было. Он – соучастник преступления, целого ряда преступлений, и если даже пойти в полицию, ему все равно не поверят. Как ему верить? Разве похоже на правду, что Бэби, богатая женщина, подожгла собственный дом, взорвала прогулочный катер и потопила яхту своего мужа? Пусть даже она сама признает, что кругом виновата, – суда не миновать, и юристы Хатчмейера непременно заинтересуются, почему на катере оказался его чемодан. Всплывет и то, что он не автор «Девства», и все заподозрят… да нет, все наверняка сочтут его мошенником. Кстати, Бэби стащила четверть миллиона из сейфа в хатчмейеровском кабинете. Пипер покачал головой и, подняв глаза, увидел, что она с интересом наблюдает за ним.

– Не выйдет, детка, – сказала она, очевидно читая его мысли. – Теперь у нас общая судьба. Только выкинь какой-нибудь фортель, я живо объявлюсь и скажу, что ты меня похитил.

Но Пипер не собирался выкидывать фортелей.

– Как же нам быть теперь? – спросил он. – Нельзя ведь навечно засесть в чужом доме.

– Пробудем здесь дня два-три, – сказала Бэби, – потом двинемся дальше.

– Как? Ну вот как мы двинемся?

– Очень просто, – сказала Бэби. – Вызову такси, доедем до Бангора, а там самолетом. Тут и мудрить нечего. На суше нас искать не будут…

Ее прервал хруст гравия на дорожке. Пипер подошел к зашторенному окну и глянул вниз. Возле дома стояла полицейская машина.

– Полиция, – прошептал Пипер. – Вот тебе и не будут искать.

Бэби встала рядом с ним. Двумя этажами ниже раздавался безответный звонок.

– Проверяют, нет ли Ван дер Гугенов, вдруг они слышали что-нибудь подозрительное прошлой ночью, – сказала она. – Сейчас уедут.

Пипер смотрел на двух полицейских. Стоило только крикнуть – и… но Бэби впилась в его предплечье, и Пипер не издал ни звука. Полицейские обошли дом, сели в машину и уехали.

– Что я тебе говорила? – сказала Бэби. – Не мудри. Я спущусь на кухню, посмотрю, чем бы перекусить.