Дальний умысел

Он лежал, глядел, как мелькают в синем небе верхушки деревьев, и думал о труде своей жизни. Теперь он не допишет «Поиски утраченного детства» и не станет признанным гением. Все его надежды пожрало пламя и поглотила пучина. На остаток дней в земной юдоли ему суждена посмертная слава автора «Девства». Это была невыносимая мысль, и Пипер проникся решимостью избавиться от чужой славы. Наверное, как-нибудь можно опубликовать опровержение. Но опровергать из-за гроба – дело нелегкое. Вряд ли можно просто написать в литературное приложение «Тайме», что «Девство» – не его роман и что «Френсик и Футл» уговорили его выдать себя за автора в своих корыстных целях. И подпись: «Покойный Питер Пипер»… Нет, это абсолютно исключено. А с другой стороны – нельзя же войти в историю литературы автором порнографического романа! Пипер спорил сам с собой, пока не уснул.

Когда он проснулся, они уже пересекли границу штата и были в Вермонте. Ночевать остановились в маленьком мотеле на берегу озера Шамплейн. Бэби расписалась в книге для приезжих за мистера и миссис Касторп, а Пипер тем временем отнес в коттедж два пустых чемодана, заимствованных у Ван дер Гугенов.

– Завтра запасемся одеждой и прочим, – сказала Бэби. Но Пипера эти низкие материи не занимали. Он стоял у окна, пытаясь освоиться с дикой мыслью, что он и эта безумная женщина связаны узами крепче супружеских.

– Ты хоть понимаешь, что мы теперь никогда не сможем разлучиться? – спросил он наконец.

– Это почему же? – отозвалась Бэби из-под душа.

– По той простой причине, что у меня нет документов и я не могу устроиться на работу, – сказал Пипер, – и еще потому, что деньги все у тебя; а если кто-нибудь из нас попадется полиции, то сидеть нам обоим за решеткой до скончания дней.

– Мрачно смотришь на вещи, – сказала Бэби. – Жить надо по вдохновению. Уедем куда-нибудь, где нас и не вздумают искать, и начнем все заново.

– Куда же это?

– Да на Юг. На дальний Юг, – сказала Бэби, выходя из ванной. – Вот куда Хатчмейер носа не сунет. Он почему-то боится ку-клукс-клана.

– А какого черта делать мне на дальнем Юге? – спросил Пипер.

– А попробуй писать романы в южном вкусе. Хатч хоть и не бывал там, но южных романов выпустил видимо-невидимо: на обложке обычно мужчина с хлыстом и запуганная девица. Сплошные бестселлеры.

– Мне только такие и писать, – мрачно сказал Пипер, включая душ.

– Пиши под псевдонимом.

– Да уж придется, благодаря тебе.

Когда за окнами стемнело, Пипер улегся, продолжая размышлять о будущем. В постели рядом вздыхала Бэби.

– Какое счастье, когда мужчина не мочится в умывальную раковину, – проговорила она. Пипер словно и не заметил этого приглашения.

Наутро они тронулись дальше окольными путями, медленно, но верно подвигаясь к югу. А Пипер все думал и думал, как ему вернуться на писательскую стезю.

* * *

В Скрэнтоне, где Бэби с приплатой обменяла их рухлядь на новый «форд», Пипер купил себе два гроссбуха, бутыль Хиггинсовых чернил (на пробу) и ручку марки «Эстербрук».

– Хотя бы дневник буду вести, – объяснил он Бэби.

– Дневник? Ты и в окошко-то не смотришь, а едим мы в стоячих закусочных – что писать в дневнике?

– Я думал начать его задним числом. Как своего рода реабилитацию. Я бы…

– Реабилитацию? И каким это «задним числом»?

– Ну, начал бы с того, как Френсик уговорил меня ехать в Штаты, а там день за днем – путешествие и… так далее.

Бэби сбросила скорость и отъехала на обочину.

– Погоди-ка, давай разберемся. Ты, значит, начинаешь…

– Кажется, с десятого апреля, когда я получил телеграмму от Френсика.

– Так-так. Десятого апреля – а дальше?

– Ну, я напишу, как я не хотел, а они меня уламывали – что, мол, напечатают «Поиски» и все такое прочее.

– А где же конец?

– Конец? – удивился Пипер. – О конце и не думал. Я просто продолжу, день за днем…

– Про пожар и тому подобное? – подсказала Бэби.

– Конечно, и про это. Ведь не обойдешь.

– Как он, стало быть, случайно начался? – Бэби поглядела на него и покачала головой.

– Ты, значит, напишешь, что я подожгла дом и запустила катер навстречу Хатчмейеру и этой Футл? Так, что ли?

– Ну да, – сказал Пипер. – Так ведь оно и было, а…

– Называется реабилитация. И не думай даже, выбрось из головы. Без меня ты себя не реабилитируешь, а я же тебе сказала, что у нас теперь на двоих одна судьба.

– Хорошо тебе говорить, – горько сказал Пипер, – на тебе не висит авторство мерзейшего романа, не то что…

– На мне висит гений, с меня хватит, – сказала Бэби и включила зажигание. Пипер нахохлился и насупился.

– Я только и умею, что писать, – сказал он, – а ты мне не позволяешь.

– Почему это не позволяю? – сказала Бэби. – Пожалуйста, но дневники задним числом – это обойдешься. Мертвецы вообще помалкивают. Дневников они уж точно не ведут, и вообще я как-то не понимаю, чего ты так набрасываешься на «Девство». По-моему, прекрасная книга.

– Разве что по-твоему, – сказал Пипер.

– Очень мне интересно, кто же ее все-таки написал. Недаром ведь, наверное, за других прячется.

– Стоит прочесть это скотство – и понятно почему, – сказал Пипер. – Сплошной секс. И теперь все будут думать, что это я.