Дальний умысел

– Нам бы где-нибудь остановиться, – сказала Бэби. Паромщик освидетельствовал номер и успокоился: здешние, Джорджия.

– В Библиополисе мотелей нет, – сказал он. – Езжайте лучше назад, в Зельму.

– Что-нибудь да найдется, – сказала Бэби, пресекая его колебания.

– Если только у миссис Матервити, в Доме туриста, – сказал тот и посторонился. Бэби въехала на паром и вышла из машины.

– Это река Алабама? – спросила она. Паромщик покачал головой.

– Это Мертвечиха, мэм, – сказал он и взялся за веревку.

– А там что? – спросила Бэби, указывая на огромную полуразвалившуюся усадьбу, наверняка построенную еще до Гражданской войны.

– Это Пеллагра. Там нынче никто не живет. Все перемерли.

Пипер сидел в кабине и мрачно провожал взглядом ленивые речные струи. В прибрежных деревьях, обросших бородатым мхом, было что-то вдовье, и развалившаяся усадьба за рекой напоминала о мисс Хэвишем. Но Бэби, которая забралась в машину и вырулила с парома, явно была в приподнятом настроении.

– Я же тебе говорю – все обозначится, – с торжеством сказала она. – Ну-ка поехали к миссис Матервити в Дом туриста.

Переулком между деревьями они выехали к дому с вывеской «Добро пожаловать». Миссис Матервити была не столь приветлива, как вывеска. Она сидела под навесом крыльца и обмеривала их суровым взглядом.

– Ищете кого-нибудь? – спросила она, и очки ее блеснули в лучах закатного солнца.

– Дом туриста миссис Матервити, – сказала Бэби.

– Остановиться собрались или чем торгуете? Ежели косметикой, то не надо.

– Остановимся, – сказала Бэби.

Миссис Матервити еще раз оглядела их с видом знатока сомнительных отношений.

– У меня только одиночные, – сказала она и сплюнула в самую середину подсолнуха, – двойных нет.

– Слава тебе господи, – вырвалось у Бэби.

– Аминь, – сказала миссис Матервити.

Она пригласила их в дом и повела по коридору.

– Это ваша, – сказала миссис Матервити Пиперу и отворила дверь. За окном комнаты росла кукуруза. На стене висела олеография: Христос изгоняет менял из храма и табличка «Не мешковать». Пипер несколько удивился, не зная, как понять такое указание.

– Ну? – сказала миссис Матервити.

– Очень мило, – сказал Пипер, заметивший книжную полку. На ней рядком стояли Библии. – Господи, – проговорил он.

– Аминь, – отозвалась миссис Матервити и увела Бэби, оставив Пипера в размышлении, как бы ему соблюсти угрюмую заповедь «Не мешковать». Когда они вернулись, он размышлял о том же.

– Мы с его преподобием рады всякому гостеприимству, – сказала Бэби. – Не правда ли, ваше преподобие?

– Как? – растерялся Пипер. Миссис Матервити поглядела на него с живым интересом.

– Я тут как раз говорила миссис Матервити, сколь радует вас американская религиозность, – сообщила Бэби. Пипер сглотнул слюну и прикинул, что от него в данном случае требуется.

– Да, – сказал он, избрав вроде бы самый безопасный ответ. Последовало чрезвычайно неловкое молчание, которое по-деловому нарушила миссис Матервити.

– Десять долларов в день. Со службами семь. Питание отдельно.

– Да, собственно, конечно, разумеется, – сказал Пипер.

– То есть? – осведомилась миссис Матервити.

– То есть Господь всеблагий пропитает, – объяснила Бэби, прежде чем Пипер успел впасть в легкую истерику.

– Аминь, – сказала миссис Матервити. – Так как же? Со службами или без?

– Со службами, – сказала Бэби.

– Четырнадцать долларов задатку, – объявила миссис Матервити.

– Деньги сейчас, служба потом? – с надеждой спросил Пипер.

Глаза миссис Матервити холодно блеснули.

– Священнослужителю… – начала она, но Бэби перехватила:

– Его преподобие хочет сказать, что вся наша жизнь должна быть богослужением.

– Аминь, – сказала миссис Матервити и преклонила колени на линолеуме.

Бэби последовала ее примеру. Пипер смотрел на них в изумлении.

– Бог ты мой, – пробормотал он.

– Аминь, – в один голос с миссис Матервити сказала Бэби и добавила: – Слово за вами, ваше преподобие.

– Ради Христа, – сказал Пипер, силясь как-нибудь выйти из положения. Никаких молитв он не знал, а что до проповедей… Миссис Матервити угрожающе зашевелилась, и слова проповеди нашлись – в «Нравственном романе».

– «Мы обязаны не услаждать наши чувства, а обострять восприимчивость, – забубнил он, – не развлекаться, а нравственно совершенствоваться, читать не затем, чтобы увильнуть от жизненных обязанностей, но чтобы посредством чтения глубже осознавать себя и свои поступки и, как бы перерождаясь силою чужого опыта, расширять свой кругозор, держать в напряжении свои чувства и в конечном счете оставлять чтение лучшим человеком, нежели начал».

– Аминь, – горячо сказала миссис Матервити.

– Аминь, – заметила Бэби.

– Аминь, – сказал Пипер и сел на постель. Миссис Матервити поднялась с колен.

– Спасибо на божьем слове, ваше преподобие, – сказала она и покинула комнату.

– Да что за черт? – сказал Пипер, когда шаги ее замерли. Бэби встала на ноги и поднесла палец к губам.

– Не всуесловить. Не мешковать.

– Это, кстати, тоже… – начал Пипер, но миссис Матервити уже шла по коридору.

– Радение в восемь, – объявила она, всунув голову в дверь – Опаздывать не положено.

– Радение? – злобно поглядел на нее Пипер.