Дальнобойщики

— Двое. Мальчик — три года, а девочке не исполнилось и одного.

— Они выжили?

— Да, они спали на втором этаже. Грабители не стали подниматься наверх, — пояснил Круглов. — Дурацкое стечение обстоятельств. Если бы девушка их не спугнула, они спокойно обчистили бы дачу и скрылись.

— И тогда Ткаченко не стал бы поднимать весь этот шум из-за каких-то там безделушек, — докончил Воронин.

Генерал кивнул.

— Я думаю, да. Если верить словам, для него они лишь память. Тем более что там не было ничего ценного, только сувениры из прошлой жизни. — Кивком он указал на папку. — Там подробное описание украденных картин, фотографии, заключения экспертов. Самая ценная из них — репродукция полотна Хальбейна, сделанная в пятидесятых годах двадцатого века. Остальные — отечественные картины тридцатых годов. Ничего ценного.

— Значит, хватали первое попавшееся?

— Похоже на то.

— Что ж, выходит, что версия о заказном ограблении отпадает.

— Да, было бы глупо это предполагать.

— А если это заказное убийство? Возможно, все тщательно спланировано и подстроено? — выдвинул очередную версию Воронин. — Заказные нынче в моде.

Однако генерал ее решительно отверг.

— Вряд ли. Во-первых, Людмила Ткаченко в тот вечер не должна была там находиться. Ее появление — чистая случайность. Во-вторых, она домохозяйка, никакой подозрительной деятельностью не занималась.

— А ее муж?

— В настоящий момент находится за границей.

— Чем он занимается?

— Он дипломат.

Получалось, что и эта версия отпадала. Воронин задумался. Слишком много непонятного и практически не за что зацепиться. Утешало одно — убийство не заказное. В противном случае дело грозило обернуться очередным «глухарем». Если при ограблении у воров что-то пошло не так, значит, можно рассчитывать на зацепку.

— Что-нибудь нашли? Улики? Сколько человек работало? — поинтересовался Воронин.

— Как минимум, трое. Возможно, на улице находился кто-нибудь еще. Улик никаких. В тот вечер шел дождь, он смыл все следы на улице.

— А отпечатки обуви, если был дождь, то.

— Дождь начался позже, когда они уже были внутри. Единственная зацепка — это гильзы и пули.

— Ясно. Придется начинать все с нуля, — заключил Воронин. — Мне нужен будет доступ на дачу. Ее обследовали?

— Да.

— Кто?

— Местные оперы.

— Это меня не устраивает. Мне нужны наши спецы. Все по полной программе. И чтобы никто не мешал.

— Ткаченко сказал, что дача в нашем распоряжении. Там будет находиться его доверенный человек, он расскажет, что к чему. Через него будешь держать генерала в курсе.

— Соглядатай, значит. — усмехнулся Воронин.

— Не соглядатай, а помощник, — нахмурился Круглов.

— Это ничего не меняет. А как насчет времени?

— Тут, сам понимаешь, чем быстрее, тем лучше. Если не пойти по горячим следам, можно увязнуть надолго.

— Не хочу, чтобы на меня давили, — предупредил Воронин.

— Знаю. Знаю. Никто на тебя давить не станет. По крайней мере, первое время. А потом. — Круглов развел руками. — Сам видишь, старик из кожи готов вылезти, но достать убийц внучки.

— Мне нужны твердые гарантии.

— В этом деле единственной гарантией может служить твой успех. Больше ничего. Сделай это, и старик будет твоим должником до гробовой доски. Все в твоих руках. Действуй.

«Легко сказать: действуй! — озабоченно думал Воронин, покидая кабинет генерала. — Сожрут с потрохами, если оплошаю. Генеральская внучка! Хм. Сколько шума, сколько суеты! Каждый день сотнями убивают, и никаких спецзаданий. Небось про бедного охранника все позабыли. А у него, наверное, тоже семья, дети, жена плачет.»

Глава 4

В грязном, заваленном мусором и всяким хламом подвале царил полумрак. Тусклый желтый свет, падавший от висевшей на потолке грязной лампочки, с трудом освещал тесное пространство между ящиками и коробками. В противоположной от лестницы стороне, шагах в десяти от нее, проходил ряд железобетонных свай, подпиравших плиты перекрытий. Они являлись границей между царством света и тьмы. Пространство за ними было полностью скрыто во мраке. Оттуда доносилось лишь журчание воды да периодический рев труб.

Щелкнув золотой зажигалкой, Станислав Шилов, больше известный в своем кругу как Шило, неторопливо прикурил длинную тонкую сигару. Густой дым, аромат которого суждено вкусить далеко не каждому, наполнил помещение. С преувеличенным наслаждением смакуя сигару, Шилов блаженно закатил глаза.

— У нас такого не делают, — вздохнул он и затем, обращаясь к сидевшему перед ним на стуле связанному парню, с сожалением произнес: — Я вовсе не хочу тебя убивать. И дружков твоих не хочу. Вы крутые мужики, и вы мне нравитесь. У вас есть деловая хватка, нюх на деньги. Это хорошо, — кивнул он. — Желание заработать — здоровый интерес. Не каждый день выпадает такой шанс. Правда?

Связанный по рукам и ногам парень широко раскрытыми от ужаса глазами смотрел на Шилова. По его бледному лицу струился холодный пот. Стекая по длинным прядям слипшихся на лбу волос, он попадал в глаза, отчего те слезились и чесались. Однако парень боялся даже пошевелиться. Шило был настоящим психопатом.