Дальнобойщики

Пока Гарик приводил его в чувства, Шилов повернулся к другому парню.

— Смотри. смотри. Ты следующий, — предупредил он. — А может, спасешь друга и себя заодно? Ну?! Скажи, где картина?

Несмотря на царившее в душе смятение и панику, парнишка в разодранном, окровавленном камуфляже нашел в себе силы и замотал головой. Он был еще очень молод, и ему совсем не хотелось умирать, хотя он знал, что игры с таким авторитетом, как Шило, добром не кончаются.

— Героя из себя корчишь, — процедил Шилов. — Дурак! Отдай мне картину, и я забуду, что вы хотели меня кинуть, забуду про шантаж. Мало того, заплачу бабки, как договаривались, и разбежимся. Забудем про это недоразумение. Я же вас понимаю. Ну что, по рукам?

Однако, несмотря на приятельский тон, глаза авторитета по-прежнему оставались по-змеиному холодными. Они выдавали обман. Парень понял это и продолжал хранить молчание.

Тем временем первый пленник пришел в себя. Тихо постанывая, он приоткрыл глаза. Вновь вернувшееся сознание возвратило его в мир боли и страха. Палач готов был к продолжению пытки. На этот раз в руках он держал плоскогубцы. Когда парень увидел их, ему снова сделалось дурно. Но отключиться ему не позволили: ледяная вода, выплеснутая в лицо, быстро привела его в чувства.

Неторопливо примерившись, Гарик ухватил плоскогубцами ноготь на мизинце правой руки пленника.

— Сейчас будет немного больно.

В следующую секунду тишину разорвал очередной вопль. Парень судорожно задергался, словно сквозь его тело пропустили электрический ток.

— Это первый, — Гарик поднес к его носу окровавленный ноготь, с которого свисали куски кожи и мышц. — Осталось девять. Мне продолжать?

— Нет! Хватит! Не надо.

— Где картина?

— Не знаю.

— Врешь, собака!

— Клянусь, не знаю.

Не успел он произнести эти слова, как его истерзанное тело вновь пронзила боль.

— Это второй, — вел счет Гарик. — Осталось восемь.

Вновь и вновь звучали одни и те же вопросы, вновь и вновь раздавались одни и те же ответы. Так продолжалось до тех пор, пока у пленника не осталось ногтей. Когда был вырван последний ноготь, он даже не вскрикнул, лишь слабо застонал. Боль притупилась, стала привычной.

— А ты живучий, — осклабился Шилов. — Но мне спешить некуда, времени у меня много.

Вытерев окровавленные руки куском тряпки, Гарик бережно положил плоскогубцы на прежнее место. Немного подумав, он взял приспособление с винтовым зажимом и толстой стальной струной в форме петли. Проверив крепления, подошел к жертве сзади и накинул петлю на лоб, так, чтобы винт находился на затылке.

— Теперь тебе будет по-настоящему больно, — предупредил Гарик.

Он медленно стал подкручивать винт. Петля затягивалась, струна все глубже и глубже врезалась в кожу. Через минуту появились первые капельки крови. Они потекли по лицу и закапали на мокрую от пота белоснежную рубашку. Еще через минуту кровь хлестала ручьем, заливая глаза, попадая в рот.

— Отдай картину, и он остановится, — подавшись вперед, зашептал Шилов. — Скажи только где, и все закончится. Ну!.. Ты же еще молодой, тебе и тридцати нет. Зачем так рано умирать?!

— У меня ее нет.

— У кого она?

— Я не знаю.

— Врешь! Имя?

— Не помню.

— Гарик, продолжай! — рявкнул Шилов, у него снова начинался припадок ярости. — Скоро твой череп хрустнет, как грецкий орех, мозги брызнут на пол, а я буду по ним ходить. Ты сдохнешь, как крыса, в подвале. И всем будет насрать на тебя. Никто никогда не придет к тебе на могилу. И все потому, что ты козел! Где картина? Имя?!

Его уродливый шрам снова налился кровью, придав и без того жестокому лицу зверское выражение.

— А-а-а. — застонал парень.

Боль сделалась невыносимой. Голова готова была вот-вот расколоться.

— Я. Я хочу сказать. — едва слышно прошептал он.

— Что?! — Шилов вскочил со стула. — Гарик, стой! Он пододвинулся ближе, чтобы лучше разобрать слова. — Ну! Говори!

— Я хочу сказать. Я хочу тебе сказать, что ты можешь поцеловать меня в жопу. Ни хрена от меня ты не узнаешь, — прохрипел пленник. — Ты скорее свою покойную мамочку трахнешь, чем узнаешь от меня, где картина.

Собрав остатки сил, он кровью плюнул в изумленное лицо авторитета.

— На!.. Подавись моей кровью.

Гарик, телохранитель и даже второй пленник замерли от неожиданности. Затаив дыхание, они с ужасом смотрели, как побледнело лицо Шилова. Он стер рукой кровавую слюну и обвел всех присутствующих безумным взглядом.

— Падла!.. — заскрежетал он зубами.

Схватив лежавшую среди инструмента стамеску, он накинулся на парня, с остервенением нанося яростные удары в область сердца, в живот, грудь. Это произошло в сотые доли секунды. Никто не успел даже пошевелиться.

Руки и дорогой костюм авторитета были залиты кровью, но он не замечал этого, продолжая колоть, колоть, колоть. Несчастный умер, а он все еще терзал его тело.

— Босс, хватит.

Громила обхватил Шилова сзади руками и оттащил от убитого.

— Пиджак мне испортил. Новый пиджак! — обретя дар речи, сокрушенно произнес тот.

— Шило, ты его заколол. Какого черта! — в голосе Гарика слышалось разочарование.

— У меня все под контролем.

— Но мы ничего не узнали.