Дальше живут драконы 2

Главарь налитыми кровью глазами посмотрел на подручного.

— Надо проверить все мешки. Все до единого!

Джунгли, Центральный Индокитай. Опытовый лагерь. 20 июня 1979 года

Помимо основного персонала лагеря — в него заранее прибыли несколько человек профессора Симидзу, некоторые из которых отвечали за опыты, другие — за наблюдение и выводы. Из тех кто отвечал за опыты — выделялся капитан Та И. Дело в том, что он хоть и носил такую же форму как и все — он не был военным, он был опытным тюремщиком и принадлежал к тюремной администрации. Его, как и нескольких других опытных тюремщиков направили сюда на помощь и организацию режима, потому что сами солдаты не знали, как содержать заключенных и как не допускать их побега. Капитан Та И все это знал, потому что долго служил в тюрьме для опасных преступников….

Среди тех из людей профессора, которые отвечали за наблюдение и психологию — главным был Акиро Сама. На профессора Симидзу он работал добровольно, впрочем — на профессора добровольно работали все. Часть персонала испытывала ненависть к варварам по тем или иным причинам (обычно по причине смерти родственников от их рук), часть — состояла в организациях националистов и была уверена, что гайджины — не совсем люди и эксперименты над ними сродни экспериментам над животными. У профессора Сама причина для ненависти была своей — его дочь связалась с гайджином, забеременела от него, опозорив семью. Профессор заставил дочь проглотить упаковку снотворного, а к гайджинам с тех пор проникся лютой ненавистью.

Сейчас профессор Сама, переодевшись в военную форму, которая ему не слишком то шла — прохаживаясь перед коротким строем тюремщиков, монотонно, будто в университете — читал лекцию.

— …слаженность и действенность любой группы людей зависит от нерассуждающей готовности каждого члена этой группы ставить групповые интересы выше личных и вносить вклад в действия группы, не ожидая немедленного, или адекватного вознаграждения. В этом и только в этом случае можно говорить о наличии истинной, а не ложной группы, способной к длительному активному существованию.

Профессор занимался групповым поведением. Его интересовало, как создаются небольшие группы людей и как они разрушаются. Как их можно разрушить. Вопрос был не праздный — исследования финансировало и курировало военное министерство. Его интересовало, как можно разрушать единство малых воинских подразделений противника и какие процессы в них происходят в экстремальных ситуациях. Как человек делает свой главный нравственный выбор — лично и как — в группе.

— … наиболее эффективным способом разрушения группы является посеять в одном или нескольких членах группы сомнения в том, что все члены группы в равной степени несут тяготы и лишения ее существования и справедливо разделяют вознаграждение. Для выявления потенциально слабых членов группы возможно использование следующих приемов…

Один из тюремщиков негромко сказал

— Простите, Сама-сан

В армии за подобное жестоко бы наказали, но профессор привык к более свободной студенческой аудитории. И потому он, поправив очки, прервался

— Вы хотели что-то спросить?

— Да, Сама-сан. А что если слабых звеньев нет

Профессор покачал головой

— Слабые звенья будут всегда, если их нет, значит слаб экспериментатор. Вопрос может быть в силе воздействия. Может быть, в продолжительности или направленности. Но кто-то обязательно сломается. Иначе просто не бывает.

Итак, на следующее утро — побудка для мальчишек началась с криков на незнакомом языке и ударов по листу железа — видимо, это был какой-то гонг у них. Ворвавшиеся японцы с резиновыми дубинками орали, выпучив глаза, и указывали на полосу рядом с лежаками — но что удивительно не били. Почти не били. Поняв, что от них требуется — мальчишки выстроились, их пересчитали по головам и повели. Как оказалось, в столовую.

На завтрак была какая-то похлебка, по виду из местных злаков и кореньев. Пахла она не то чтобы отвратительно — просто непривычно. Чая не было. Была вода и что-то наподобие хлеба — лепешки с рисовой мукой и чем-то еще. Но, по крайней мере, были нормальные, европейские столы и посуда…

— Интересно, а сами узкоглазые это будут есть?

— Еще как. Они и г…о обезьянье есть будут

— Тихо вы!

…

— Кто-то из них точно понимает по-русски.

Кормили их так — если в любом лагере они выстраивались у раздачи, то тут тарелки стояли на столах. Одной не хватало.

Юра Соколов, кадет который немного знал японский — пошел к раздаче

— Одной тарелки мало.

…

— Нужна одна тарелка.

…

— Одна. Одна тарелка!