Дальше живут драконы 2

Здесь же пятьсот ярдов, больше даже! Ни один американец его возраста не смог бы повторить подобное. Он сам не смог бы в его годы — несмотря на то, что ходил с отцом на стрельбище, охотился, и имел свою винтовку.

Вот почему с мяо не могли справиться ни китайцы, ни вьетнамцы — никто. Столетиями не могли справиться.

Сонтаг достал из разгрузки пару магазинов к автомату и положил рядом.

— Окей, Боб. Видишь дорогу к лагерю?

…

— Никто не должен пройти по ней, ни один солдат, понял?

— Да.

— А я пойду и посмотрю, что там. Стреляй во всех солдат, каких ты увидишь.

— Хорошо.

Боб сказал еще что-то на своем. Сонтаг надеялся, что это слово «папа» — на мяо он этого слова не знал…

Брюходни.

Они так называли эти дни — брюходни. Это были дни, когда надо было выходить на патрулирование, покидать лагеря, защищенные минными полями, колючей проволокой, пулеметными гнездами и танками. Это означало выходить во враждебный мир, тащиться по рисовым полям и грязным дорогам, лежать на брюхе и слышать вой минометных мин и грохот крупнокалиберных Гочкисов. Они выходили на патрулирование, часто не имея никакого задания — просто «демонстрация флага». Ценой этого иногда были оторванные конечности и рваные загрязненные раны. Местные научились использовать выброшенные ими консервные банки как основу маленьких мин… с остатками гнилой пищи ранение осколком такой банки почти всегда означало сепсис.

Черт… как он додумался вернуться сюда, а? Это каким идиотом надо быть?

С верным CAR-15 в руках и снайперской винтовкой за спиной — он приближался к месту, где были расстрелянные японцы. Когда он был совсем рядом, с рисового поля поднялся мальчишка, грязный, замурзанный, но очевидно — европеец. В руках у него был японский автомат

— Вы кто такой? — спросил он

— Я американец — ответил Сонтаг — я друг.

Мальчишка опустил автомат.

— Вас прислали наши? — спросил он

— Не совсем. Но надо бежать, прямо сейчас. Прямо. Сейчас.

— Но мы не можем бежать. У нас в лагере…

Гул мотора заставил обоих повернуться. От лагеря по единственной дороге ехали армейский джип и гражданский полноприводный грузовичок. В кузове его были солдаты

— Прячьтесь! — Сонтаг занял позицию за грузовиком, решил дать им подойти поближе, а затем открыть огонь из автомата и будь что будет. Они не знают, кто стрелял. Но если остановить их огнем издалека — они остановятся и сосредоточенным огнем подавят его. Японцы — неважно из каких частей — неплохо стреляют, особенно потомки самураев. И учат их этому хорошо.

Не успел!

Только он укрылся за грузовиком — сзади, с той стороны откуда он пришел — засвистели пули. Стреляли одиночными. Он высунулся из-за машины, чтобы увидеть — как вставшего в полный рост в машине с выхваченным мечом офицера — выбрасывает на дорогу пулей, как стреляют из своих тяжелых, но мощных винтовок солдаты, стреляют сами не видя стрелка — и один за одним падают в грязь…

Ему удалось прикончить лишь одного — тот неосмотрительно спрятался в рисовом чеке и «открылся» с его стороны — остальные полегли как трава под косой, не оказав сколь либо действенного сопротивления. Сонтаг подумал — он слишком стар для этого. Ему нет сорока — но он слишком стар.

И что наделают эти мальчишки, когда станут взрослыми? Если они уже сейчас — творят такое…

Держа наготове автомат, Сонтаг приблизился к месту бойни. Офицер был еще жив, он пытался выдернуть чеку из гранаты. Сонтаг выстрелил, кисть разорвало пулей. Тогда офицер посмотрел на него — в его глазах не было ничего кроме ненависти. Сколько раз он видел глаза раненых, часто это были его друзья — но он никогда не видел таких глаз у раненого. В них не было ни страха, ни боли — одна только ненависть.

Чертовы фанатики.

Офицер что-то сказал на своем языке, Сонтаг не знал японский, но догадывался, что это не пожелание хорошего дня

— Хорошего дня, друг — сказал он и застрелил офицера. Рядом с ним лежал меч, он поднял его, выдвинул клинок из ножен. Это был явно не обычный армейский клинок «гунто», это был заказной, фамильный, явно с историей меч…

Убрав клинок обратно в ножны, он вдруг понял, что окружен. Окружен теми пацанами, которых он видел работающими в поле. И почти все они — успели разобрать трофейные японские винтовки, а двое еще и держали странных гражданских японцев.

— Сколько миль до лагеря? — спросил он

De opresso liber

Освободи угнетенных

Девиз Зеленых беретов — спецназа ВС САСШ

Лагерь был обнесен забором из бамбука (колючей проволоки не было, она была слишком дорогая и здесь заржавела бы за год до трухи), и по краям были четыре вышки. Но пулеметы на них были сняты, там просто стояли солдаты с винтовками.