Дама непреклонного возраста

Если уж совсем откровенно, Плюх рассчитывал на более тесный круг, но он совершенно не умел не пускать кого-то в гости, когда люди рвались так настойчиво. Зато умела Зинаида.

– Куда это ты, Моткова, намылилась, а? – уперла она руки в бока и по-бычьи склонила голову. – А готовиться к показу кто будет? Кто у нас на «языке» веревкой извиваться станет? И когда только о производстве думать будешь!

Вероника не привыкла, чтобы ей перечили. А тут ей, единственной дочери состоятельных родителей, выговаривают, и кто? Какая-то полинявшая официантка! Которая не знает, сколько стоит наращивание ногтей! Которая даже не ведает, что такое маска для волос! Да она… она…

Вероника с высоты своего роста обозрела пыхтящую Зинаиду и процедила:

– Спрячься за стакан! Так я чо подошла, – повернулась она к мужчине, пытаясь взглянуть на Плюха из-за собственной лошадиной челки, – чо хотела сказать… Не, а как вас звать-то? Витя?

Плюх растерялся:

– А почему, собственно, Витя?

– Ну… тогда… Саня? – вспоминала Моткова известные имена. – Честно грю – если не Саня, тогда ваще больше никак!

– Меня Игнатом зовут, – вежливо поклонился Плюх. – Для вас – Игнатий Олегович.

Моткова подозрительно уставилась на мужчину – шутит он, что ли? Но на всякий случай перекосилась в улыбке:

– Не, а чо, на свете и Игнатии бывают? Ну прям, переломаться можно!

Игнатий не стал ждать, когда Моткова начнет ломаться, а эдак незаметненько решил исчезнуть, чтобы липучая Вероника снова не навязалась в гости. Все же, как ни крути, а разговор сегодняшний будет не для посторонних ушей. Однако от Вероники, вероятно, уже не раз сбегали мужчины, потому что опыт в таких делах у нее имелся. Едва заметив, как Плюх сознательно теряет к ней интерес, она тут же резко рванула его к себе и совершенно трагическим тоном сообщила:

– Я чо грю-то… Вы здесь уже не в первый раз… это… пол топчете…

Плюх моргнул от такой наблюдательности, резко рухнул на высокий стул и подогнул ноги. Татьяна перестала кромсать ветчину, а Зинаида тяжко вздохнула: не иначе девица сейчас приступит к вербовке на спиртзавод.

Моткова не подвела. Еще строже она продолжала:

– Это… я вывод, значица, произвела… Работа ваша вам по фонарю, и…

Весьма известный хирург Плюх даже не успел оскорбиться, а девица уже схватила его за пуговицу и диктовала:

– Значица, так – я помогу. Всем мы хелпим понемногу. Короче, папик мой одного замзава отщелкнул, так я ему вас нарисовала. Он берет.

– А что там с замзавом? – глупо ляпнул Игнатий. – Отчего его щелкнуть-то решили?

Моткова устроилась на стуле рядом и, по профессиональной привычке то и дело дергая из шевелюры Плюха седые волоски, объяснила:

– Зарвался он. Папик ему платит, как олигарху, а он – вот ведь перец! – еще и машины на продажу гоняет. У него от этого драйв, видишь ли. А у отца на заводе кто париться должен?! Папик с ним по-человечьи говорил, а тот, баран, уперся и блеет: «У меня на два лимона тачку заказали, я буду осел, если не пригоню!» Ну, папик его и отщелкнул.

– Убил, что ли? – охнула Зинаида.

– На фига? – вытаращилась Моткова. – Пока только уволил.

– С ума сойти… – покачал головой Игнатий. – Нет, я понимаю этого щелкнутого, но покажите мне того человека, который ему машину заказал! Я просто на него посмотреть хочу – откуда ж он такие деньги берет?

– Ну дык чо не посмотреть-то? – прониклась Вероника. – Я встречу с этим замзавом организую, он и скажет!

– Да уж, – мотнула головой Зинаида. – Постарайся, милочка, организуй. Чего уселась-то опять? Тебя попросили о встрече с интересным человеком!

Игнатий только представил, что после знакомства с интересным человеком надо будет быстренько устраиваться на спиртзавод замзавом, в чем он, простите, ни уха ни рыла, как руки его сами собой судорожно замахали:

– Нет-нет-нет! Что вы! Не надо встреч! И вообще, с чего это мне свидания с мужиками устраивать? Я коренной лесбиян, как говорится. Да, столько мужиков кругом, а меня больше на женщин тянет!

Моткова поняла его слова по-своему, томно пыхтя, взглянула на Плюха и поднялась с грацией хамелеона. Однако тут же снова прочно прилепилась к стулу – суровой походкой к ним направлялась Ия Львовна, и Веронике сдавать единственного мужчину в баре бухгалтеру не хотелось никак.

– Боже! Какая встреча! – распахнула Ия широкие, как ворота, объятия. – А я смотрю – кто это там у барного стойла… А пойдемте, дружище, за мой столик! Хочется, знаете ли, эдаких животных страстей! Да, вот так!

– С чего это у нормального мужчины животные страсти заведутся? – не выдержала уже и Татьяна. – Он вам не скотник какой-нибудь, а детектив, между прочим. Частный!

Ия Львовна на секунду задумалась: с детективами она еще не имела тесных контактов, зато Моткова поросенком завизжала от восторга:

– Офигеть! Сейчас же шлепаем ко мне в машину, и я вам такого про всех наших наваяю – уши треснут! Смотришь на них – вроде нормальные тетки, а глаза разуешь – жабы!

От «жаб» Ия Львовна Хорь очнулась от задумчивости. Она ухватила Плюха за рукав и поволокла к себе за столик.