Дама пик

По ходу движения они встретили несколько знакомых Августа. Один из них – кажется, это был Арманд дю Санше – даже поздоровался. Остальные – бедняги! – не знали, что и делать: здороваться, игнорировать или еще что… Но все это были знакомцы третьего порядка. Люди, с которыми и в лучшие времена Август всего лишь раскланивался или обменивался при случае парой-другой ничего не значащих фраз. Однако в Дубовой гостиной Августа ожидало настоящее испытание, поскольку здесь находился его младший и, как недавно выяснилось, всего лишь единоутробный брат Райк. Бывший кавалер де Безом обнаружился рядом с диваном, на котором расположились дамы семьи Конти: от младшей Барбары до старухи Алисии. Интерес новоявленного графа де Ламара составляла молоденькая Барбара, похожая на крохотную фарфоровую куколку. Еще месяц назад Райк не осмеливался даже приблизиться к самой знатной – не говоря уже о богатстве – и красивой девице на выданье. В особенности когда рядом находились ее маман и бабушка – а они от нее практически не отходили. Зато теперь, если судить по выражениям лиц присутствующих, он стал желанным собеседником, поскольку перешел в разряд потенциальных женихов. Компанию Райку составляли два «золотых» мальчика, из тех, что вечно крутятся на больших и малых приемах. Имен их Август не помнил, и это не странно. Кавалеры являлись постоянным хором – вернее, подпевалами, – но никак не солистами, и «прилипали» к тому, с кем на данный момент было выгоднее «дружить». Звездой же Большого летнего бала был граф де Ламар, так что их присутствие рядом с ним было ожидаемо. Другое дело, что Август себе такой глупости не позволил бы и в годы юности. Свита играет короля, это так, но не всякая свита достойна своего короля.

Теа увидела Райка одновременно с Августом. Но и Райк увидел их с задержкой на мгновение-два. Кавалер де Базом славился своей виртуозной игрой в мяч, что предполагало между прочим и быструю физическую реакцию. Так и случилось. Август и Теа вошли в Дубовую гостиную, их увидела младшая Конти, зрачки у хорошенькой Барбары непроизвольно расширились – надо полагать, Август ей нравился, как, впрочем, и многим другим женщинам, – и Райк обернулся, чтобы посмотреть, что там случилось у него за спиной. Взгляды встретились, и Август насмешливо кивнул. Это было единственное, что он успел сделать, поскольку такую встречу он не планировал и заранее к ней не подготовился. Однако теперь ему предстояло «отыграть» свою «иронию», а с Теа он этот вариант событий заранее не обговорил. Наверное, не хотел вспоминать о брате и о пережитом унижении – ведь Райк обыграл его как ребенка, – вот и выпустил из виду.

– Дорогой… – голос Теа зазвучал сейчас необыкновенно возбуждающе: низкий с хрипотцой, намекающей на «альковные радости», и хорошо слышимый в любом углу комнаты, – почему этот юноша так на вас смотрит?

Август только что не застонал, так пробрал его сейчас этот голос. И даже зная, что повадками гетеры Теа обязана многолетнему опыту дамы Браганца, он не мог не отдать должного «профессионализму» женщины, форме и уместности заданного ею вопроса.

«К месту и ко времени!» – отметил он, обращая взгляд на свою спутницу.

– Это мой единоутробный брат, дорогая, – улыбнулся Август. – Вы же помните, наверное, я вам о нем рассказывал.

– Ах да! – Томный взгляд, плавное движение веером. – Простите, Август! Я такая рассеянная… Познакомите нас?

Вопрос прозвучал тогда, когда они прошли уже «по инерции» половину расстояния, отделяющего их от дивана.

– Все, что пожелаете, беллиссима!.. Герцогиня, дамы! – Легкий поклон в сторону женщин Конти. – Граф! – Еще одна ироничная улыбка. – Разрешите представить вам мою спутницу: Теа д’Агарис, графиня Консуэнская. Графиня… – Он быстро перечислил титулы и имена, оставив за скобками лишь «золотых» мальчиков, имен которых никогда не знал.

По мере того как он представлял друг другу присутствующих, старая герцогиня Конти бледнела лицом, а выцветшие с годами зрачки ее глаз расширялись. Ее реакция сначала озадачила Августа, но потом – буквально на последних словах представления – он вспомнил, что герцогиня родила сына, правящего ныне герцога Конти, в весьма зрелом возрасте. Об этом до сих пор рассказывали в обществе, подчеркивая, что шестьдесят лет назад она была такой красавицей, что покойный герцог Конти без колебаний женился на женщине, которой, по непроверенным слухам, самой было уже под шестьдесят, и новоиспеченная герцогиня сумела даже родить ему сына.

«Шестьдесят и шестьдесят – это сто двадцать… – сообразил Август. – Она колдунья, хотя об этом никто никогда не говорил!»

Колдунье – если Алисия действительно колдунья – могло быть и сто двадцать и сто пятьдесят лет, ведь колдуны живут долго, и, значит, она могла лично знать, ну или по крайней мере помнить настоящую Теа д’Агарис.

«Ах как неудачно!» – Август был неприятно удивлен, но в следующее мгновение выяснилось, что удивляться можно и приятно.