Дама-призрак. Дело об изящном силуэте. Сборник

Мужчина, вышедший из ванной, его звали Бёджес, появился в дверях. Он стряхнул воду с волос.

- Где у вас полотенца? - спросил он Хендерсона, как о чем-то само собой разумеющемся.

- Не знаю, - печально сказал Хендерсон. - Она мне приносила, когда мне было нужно. Где они лежат, я до сих пор не знаю.

Детектив беспомощно огляделся, капли воды все стекали с его волос.

- Можно, я вытрусь занавеской душа? - спросил он.

- Конечно, - позволил Хендерсон.

Все началось снова. Всегда все начиналось снова, когда казалось, что уже пришел конец.

- Дело ведь не в билетах в театр. Почему вы пытаетесь нас убедить, что дело было только в них?

Он поднял глаза на говорящего - тот не смотрел на него. Он привык, чтобы люди смотрели в глаза тому, к кому обращаются.

Вопрос задал человек, который на него не смотрел.

- Потому что дело было именно в них. Что вы хотите услышать? Вы не знаете, что люди ссорятся из-за билетов в театр? Такое иногда случается.

Другой сказал:

- Кончайте, Хендерсон. Как ее зовут?

- Кого?

- Я бы на вашем месте не начинал все снова, - недовольно заметил тот, кто задал вопрос. - А то мы опять вернемся к тому, о чем говорили два с половиной часа назад. Как ее зовут?

Хендерсон с измученным видом запустил пальцы в волосы и опустил голову.

Бёджес вышел из ванной, заправляя сорочку за пояс брюк. Он вынул из кармана часы, надел на руку, посмотрел на циферблат и исчез в прихожей, вероятно, пошел к телефонному аппарату. В комнату донесся его голос:

- Можно, Тильней.

Никто не обратил на это внимания, тем более Хендерсон, тупо уставившийся на ковер, стараясь держать глаза открытыми. Бёджес вошел в комнату и прохаживался из угла в угол, будто не знал, чем себя занять. Наконец он подошел к окну и поднял шторы, чтобы внутрь проникло больше света. На подоконнике сидела птица и заговорщически кивала головой. Бёджес сказал:

- Подойдите сюда на минутку, Хендерсон. Вы не знаете, что это за птица?

Хендерсон не встал в ответ на его просьбу, и Бёджес настойчиво сказал:

- Идите скорее, пока она не улетела.

Хендерсон встал, сделал несколько шагов к окну и остановился рядом с Бёджесом, повернувшись спиной к дверям.

- Воробей, - коротко сказал он, смерив детектива взглядом: тебе не это нужно.

- Я тоже так подумал, - заявил Бёджес и добавил: - У вас отсюда прекрасный вид.

- Дарю его вам вместе с птицами, - горько бросил Хендерсон.

Он повернулся и встал как вкопанный. На диване сидела девушка. Она вошла совершенно бесшумно, не скрипнув дверью и не зашуршав платьем.

Трое мужчин внимательно следили за его лицом. Он взял себя в руки. Ни один мускул не дрогнул на его лице, которое казалось окаменевшим.

Они смотрели друг на друга. Она была красива - выразительный англосаксонский тип с голубыми глазами и волосами шоколадного цвета, уложенными в гладкую прическу. Пробор был четкий, как у мужчины. На плечи было наброшено пальто из верблюжьей шерсти, пустые рукава бессильно висели вдоль тела. Шляпы на ней не было, в руках она держала сумочку. Она была молода, в том возрасте, когда девушки еще верят в любовь и мужчин. Возможно, у нее эта вера сохранится до конца дней; кажется, она была идеалисткой. Это было видно по тому, как она смотрела на него: в глазах ее горел огонь.

Он облизал пересохшие губы и слегка кивнул, как бы приветствуя кого-то, с кем едва знаком, чье имя не может вспомнить, но кого не хочет обидеть невниманием.

Бёджес дал своим людям знак, и они вдруг остались одни, никого, кроме них, в комнате не было. Хендерсон попытался остановить ее жестом, но было поздно. Пальто осталось лежать на диване, а девушка бросилась к Хендерсону.

Он попытался отстраниться от нее:

- Перестань. Ты должна быть осторожна. Они только этого и ждут. Наверняка они слышат каждое слово…

- Мне нечего бояться. - Она взяла его за руки. - А тебе? Ты должен мне все рассказать.

- В течение шести часов я делал все, чтобы не впутывать тебя в это дело. Как они тебя нашли? Я дал бы отрубить себе руку, только бы тебя не вмешивали в это дело.

- Но я не хочу избегать ничего, в чем замешан ты. Ты меня плохо знаешь.

Он не мог ответить, потому что она его поцеловала. Потом он сказал:

- Ты меня целуешь, а сама еще не убедилась, что я…

- Нет, я не могла так ошибиться. Если бы это было так, значит, мое сердце сошло с ума. А мое сердце не ошибается.

- Скажи ему, что я очень рад, - печально поблагодарил он, - Я не испытывал ненависти к Марселле. Просто я ее недостаточно любил, чтобы оставаться с ней. Но убить ее я бы не смог. Думаю, я никого не мог бы убить, даже мужчину…

Она положила голову ему на грудь. Это был жест благодарности, которую нельзя выразить словами.

- Мне этого можешь не говорить. Я же видела, какое у тебя было лицо, когда мы встретили на улице бродячую собаку. Или когда мы увидели ту ломовую лошадь у тротуара… Сейчас не время это вспоминать… Как ты думаешь - почему я тебя люблю? Конечно, не потому, что ты такой красивый.

Он улыбнулся и погладил ее волосы.