Дама с чужими собачками

— Я поводу нашей Али хотела поговорить, а то, что учительницу убили, просто совпало. А может, и не совпало, но это вам, следственным органам, разбираться. Но я про Алю. Вот что: она ко мне подходила как-то еще летом, а может в сентябре, и спросила, как можно связаться с моим мужем на предмет одной финансовой операции. Мы-то ей свою собачку оставляли постоянно, когда уезжали куда-нибудь — в отпуск, например. Так что Боря ее знает хорошо. Короче, организовала я им деловую встречу: мы вдвоем к ней заехали. Аля поинтересовалась у Бори: может ли он перевести деньги за границу, если ему отдать их здесь наличными. В смысле он получит рублями, сделает конвертацию и отправит на счет за границу. Боря спросил, в какую страну и в какой банк. Алечка сказала, что в Канаду, а банк, стало быть, Канадский королевский. Боря сказал, что с этим банком возможность такая есть, и спросил, о какой сумме идет. Алечка и назвала сумму — двести тысяч долларов. Когда Боря спросил, чьи это деньги, наша несчастная девушка призналась, что ее.

— У нее было двести тысяч? — удивился Павел.

— В том-то и дело, что не было. То есть была четверть этой суммы или около того, но она собиралась продать домик, сказала, что у нее есть покупатель, который дает сто тысяч. Кроме того, у ее жениха есть квартира в городе — однокомнатная, но новая, с хорошей отделкой и с мебелью. То есть за нее сразу можно получить тысяч шестьдесят или даже семьдесят долларов. То есть речь может идти о сумме даже большей, чем двести тысяч.

— Двести десять, — согласился Павел, — и что дальше было?

— Ну, что было, — продолжила Люба, — Боря сказал, что хорошая сделка, на ней можно заработать. То есть это он мне сказал, когда мы домой пришли. Домик Алечки стоит сто тысяч и даже больше… То есть сам домик стоит, может быть, и меньше, но здесь земля очень дорогая. И Боренька сказал, что, если мы возьмем этот участок за сотню, снесем домик и на его месте поставим нормальный коттедж, который нам обойдется тысяч в сто — сто пятьдесят, и быстренько продадим его, заработаем опять-таки полторы сотни зелененьких. И даже если у Алечки есть какой-то покупатель, то она откажет ему, потому что конвертацию и перевод денег в Канаду будем делать мы и без нас она никуда. Так Боренька сказал. Мы подъехали к Аленьке с этим предложением, но она вдруг заявила, что у нее уже есть покупатель, который готов ей в любой момент выплатить аванс, и она заключила с ним договор, а если откажется, то ей придется выплачивать неустойку. Мой муж спорить не стал, вручил ей свою визитку и попросил звонить, когда передумает. Мне же дома объяснил, что девушка достаточно примитивно торгуется и никакого покупателя у нее нет. Боря сказал, что кто-то, видимо, просветил Алю, что она просит слишком мало.

— Черноудова взяла визитку и при вас засунула ее в сигаретную пачку.

— Именно так и было! — удивилась женщина. — А вам-то откуда это известно?

— Работа такая, — объяснил Кудеяров и поинтересовался: — В каком часу это было? А на визитке ваш муж оставил какую-нибудь запись?

— Нет, он достал визитницу, вынул из нее визитку и положил на барную стойку. Аля тут же забрала и в сигареты засунула. И мы ушли.

— Она была одна, когда вы находились у нее?

— Думаю, что одна, хотя кто-то мог и на втором этаже находиться. Но вот когда мы уже отъезжали, как раз в этот самый момент из стоявшего возле ворот такси вышла молодая женщина. И это была как раз та самая учительница, которую зарезали этой ночью. Я теперь все сопоставила и решила сразу связаться с вами.

— Если вы скажете, что это было в ночь ее убийства…

— Именно, но только это было не ночью, а ранним вечером — может быть, часов в шесть или около того. Пожалуй, что еще раньше. Еще снег не начал валить… В тот день еще снег выпал, если вы помните… Хотя вы не помните — вас здесь не было.

— Я помню из материалов дела. А о чем еще говорили во время той последней встречи?

— Я сказала, что мы собираемся в скором времени уехать отдыхать на пару недель, и попросила позаботиться о нашем мальчике.

— У вас вольфшпиц Боня, — вспомнил Павел, — вы уехали и с кем же его оставили?

— Вы и это знаете! Оставила своего мальчика у Виолетты. Кому же я могу доверить самое дорогое — только лучшей подруге.

— Сколько раньше вы платили Але за содержание Бони, когда уезжали?

— По тысяче рублей в день и плюс сколько-то еще на питание. Он же у меня любит парную говядинку. Потом овощи обязательно, кашки разные.

— В долг Черноудовой давали? А может, просто так деньги в виде подарка?

— В долг однажды: тысяч двадцать на неделю, но она досрочно отдала. А что касается подарков, то давала небольшие суммы. На духи, косметику… Потом она решила нарастить ресницы, и я подкинула сколько-то — уже не помню даже сумму: совсем небольшая — тысячи три, кажется.

— За Боню или не за Боню, но за год вы перевели ей девяносто тысяч рублей. И еще наличными давали.

— Давала, конечно. А что в этом особенного?

— Ничего, конечно, но мне сдается, что Черноудова зарабатывала больше вашего мужа. Она вам не говорила, почему хотела перевести деньги именно в Канаду?