Дама с единорогом

Скромным уютом в виде разбросанных по полу подушек, набитых травой и конским волосом, комната и замок в целом были обязаны Беатрис Уоршел. Это была в своём роде удивительная женщина; в тех краях, откуда она была родом, нашлось бы немного девушек, которых лучше неё пели и танцевали, пленительнее улыбались и одевались с большим вкусом, чем графиня Беатрис и ее старшая сестра. Их манеры были безупречны и полны врождённого, природного изящества. На руку сестёр претендовал не один десяток рыцарей; они были музами поэтов; не один рыцарь преломлял в их честь копьё на ристалище.

Замужество Беатрис было случайным и у многих вызвало недоумение. Ей прочили блестящую партию — крестника отца, но по настоянию родных она вышла за Джеральда Уоршела, который сумел отличиться в многочисленных стычках с валлийцами, ценой своей безрассудной храбрости приостановивший движение с гор на долины центрального Шропшира. Отец Беатрис заметил подававшего большие надежды юношу, а Элджернон Уоршел, отец Джеральда, озаботившись будущим сына, сделал всё, что помолвка с дочерью сиятельного графа состоялась как можно скорее, делая различные мелкие подарки её тётке. Он знал, что делает: Элеонора имела большое влияние на брата.

Впервые жених и невеста увиделись во время помолвки. Молодой человек с мужественными чертами лица, по словам тётки, бесстрашно громивший язычников, был встречен Беатрис с молчаливым безразличием, но все же с нотками благосклонности. Разумеется, он не был пределом её мечтаний, пробелы в его образовании и воспитании постоянно напоминали о себе, но по крайней мере он не был ей противен. Разница в возрасте была не так уж велика, так что она надеялась, что поладить с ним будет не так уж сложно, не сложнее, чем с братьями и кузенами. Кроме того, она не могла не заметить, что ее присутствие смущало его. Причина была проста: красота невесты не оставила Джеральда равнодушным.

Несмотря на то, что сын рано женился, Элджернон Уоршел не познал в полной мере плодов своих трудов, погибнув во время бесславного похода принца Эдуарда. После его кончины на руках сына, помимо молодой жены, собственных троих детей и двух маленьких сестер, осталась мачеха, от которой, по словам пасынка, было мало толку. Женщина веселая, склонная к полноте, Маргарита больше всего на свете обожала грызть орехи, из-за чего ее одежда была вечно в шелухе. Вследствие своего характера она отлично ужилась с невесткой и даже взяла на себя заботы по поискам подходящей кормилицы для ее детей.

Маргарита пережила мужа на четыре года. Какая-то неведомая болезнь в последний год жизни раздула ее тело до неимоверных размеров, так что ей было тяжело не только ходить, но и дышать. А потом она вдруг усохла и, испросив духовника, скончалась на руках у невестки. Хоронили её без Джеральда Уоршела, огнем и мечом отбивавшего атаки хлынувшего с гор потока валлийцев.

Жанна помолилась и позвала служанку. Джуди помогла ей раздеться и развесила по местам одежду. Пожелав госпоже спокойной ночи, она удалилась.

Баронесса, подложив руки под голову, уставилась в потолок. Глаза у неё слипались, но засыпать не хотелось. Да и как же она могла заснуть после того, что с ней случилось сегодня!

Постепенно мысли её начали путаться, и, как Жанна не боролась с собой, сон всё же смежил её веки.

Джуди тоже не спалось.

— Ой, я сегодня такого парня видела! — Она блаженно вытянула ноги в комнате с низким потолком — общей спальне девушек. — Эй, Нетти, ты спишь?

Ей так хотелось поговорить с кем-нибудь, — о чём угодно, лишь бы поговорить! — но, как нарочно, все её подруги либо спали, либо весело проводили время со слугами. Оставалась Нетти — но и она, как нарочно, успела задремать.

— Ты спишь? — настойчиво повторила Джуди.

— Нет, — пробурчала лежавшая в углу девушка и с головой укрылась грязным лоскутным покрывалом. Многие девушки втайне завидовали этому покрывалу — им ведь приходилось спать под тряпьём.

— Дрыхнешь, я же вижу! А я тебе тут о парнях толкую…

— Послал же Бог соседку! — с досадой пробормотала Нетти и села, старательно протирая кулачками глаза. — Ну, говори, сорока!

— Я о том монашке, который пробрался нам в сад.

— И? — встрепенулась девушка, позабыв про сон.

— Он вовсе не монах, и зовут его Дьюк.

— И кто он, если не монах?

— Слуга баннерета Леменора.

— А есть у него кто-нибудь?

— Уж этого я не знаю, слышала только, что Дьюку очень приглянулась одна девушка из нашего баронства. Он так и сказал: «Та девушка, что ловила сегодня во дворе курицу, — просто красотка!»

— Да ну тебя, Джуди! Я-то думала… Ты целыми днями всякую чепуху болтаешь!

— Чепуху? — взвилась служанка.

— Да, чепуху.

— Ну, Нетти! Да чтобы я… — она запнулась и, отвернувшись, процедила: — Спи, соня, просыпай своё счастье!

— Уж как-нибудь не просплю, — Нетти зевнула и снова опустила голову на руку. — Ложись. Завтра рано вставать.

* * *