Дама с фюрером на спине

— Буддист, блин!.. Обыкновенная церковная история борьбы со всем разумным. Так похоже на жизнь... Но разве это жизнь? Твоя нирвана — вовсе не шунья, а лишь подобие улыбки на лице наркомана. Видел такого в метро. Она тоже не вечна... Это всего лишь пережиток финалистского сознания. На будущее, если, конечно, оно будет, учти: там, где о высших силах что-то утверждается, кончается вера и начинается бизнес. В своё время церковные паханы не поделили клиентскую базу. Результат оказался самым плачевным: анафема за двуперстное знамение. Двести сорок девять лет назад, в августе, неизвестные отрубили диакону Якову Данилову, отцу Иакинфа, четыре пальца на руке, и его место было передано сыну указом Консистории от тридцатого сентября того же года. Что общего между этими фактами православной истерии? Излишнее внимание к пальцам. В ГАлаге плевать на твои пальцы! Другое дело — ноги... курьер без ног — как без рук.

С этими словами дядя Миша устроил буддисту ряд открытых переломов конечностей. Либидианальный понял, что теперь не сможет крутить педали, а это означало верную гибель.

У входа в сорок восьмой барак Павел пытался привести в сознание Сабаткоева, пока подтянувшаяся к месту происшествия роботизированная охрана Гисталиноавтолага не забрала обоих страд в карцер, не имея ни желания, ни возможности хоть как-то разобраться во всей этой ситуации.

Время: одиннадцать часов утра следующего дня.

Место: ГАлаг, барачный городок № 731, карцер.

Ситуация: приняв за виновников драки, Тимура и Павла посадили на сутки в крохотную комнатушку без всякой мебели.

Сутки в карцере означали голод и жажду. Еды не было в принципе; в качестве питьевой воды имелась только странно па́хнувшая жидкость в стоявшем в углу дырявом ржавом ведре, возле которого находился стакан, судя по его виду, аж времён Первого культа личности. Светёлкин решил, что лучше уж не пить здесь вовсе. Главное, и пожаловаться-то было некому: андроиды из охраны, что печатали равномерный шаг по коридору, годились в лучшем случае на роль ужасных психотерапевтов, в худшем — неплохих терминаторов.

Между тем к радости Павла его оккультный друг пришёл в сознание. Залечить ушиб и зашить свою же собственную рану с помощью магии оказалось делом техники: от пережитого испытания Тимур восстановил в памяти почти всё, чему его учила Елена Владимировна. Собственно, страды были готовы хоть сейчас отправляться привычным маршрутом в столовую, на уколы и на работу, однако им предстояло бессмысленно проторчать тут до самого вечера без общения с друзьями и близкими, без хотя бы символического продвижения к свободе, без книг и Интернета.

Чтобы заняться чем-нибудь полезным, Павел, взяв ведро и выплеснув на пол его содержимое, показал Тимуру пару элементов и асан хата-йоги, а кавказец в ответ продемонстрировал умение приподнимать предметы без использования физической силы. Поднявшись над полом на метр, ведро, долетев до стены, с лязгом упало. Светёлкин с лёгкостью, неожиданной скорее даже больше для Сабаткоева, чем для него самого, овладел начальным уровнем левитации, сумев оторвать на пятнадцать сантиметров от земли деревянную парашу. К сожалению, параша, завебрировав, закачалась в воздухе и накренилась, окатив засохшим калом пол. Решив, что на сегодня экскрементов хватит, «стахановцы» отошли подальше от фекалий, уселись друг напротив друга в «лотосы» и, взявшись за руки, постарались заняться парной медитацией.

Вскоре они углубились в бездны внутренних Вселенных, причём Сабаткоеву удалось сделать так, что оба их сознания вышли в Интернет, безмерно удивив и обрадовав френдов в «ТоталКонтакте», усиленно крутивших педали.

Впрочем, Светёлкин, не привыкший к парной медитации, вскоре уснул. Осетин же решил остаться в Сети и ещё почитать про Раскольникова.