Дама с фюрером на спине

Узнав об этом акте беспредела, все «стахановцы» и даже почти половина «середняков» городка № 731 пригрозили устроить бунт, ведь это был удар и по их мечте о свободе. Протестная петиция управлению ГАлага была отправлена со «стахановских» аккаунтов с указанием в приложении полного поимённого списка «середняков», готовых поддержать бунт. В управлении понимали, что может повлечь за собой категорический отказ «передовых» страд «мирроточить» по-«стахановски». Представители верхов ТП ТУР в замешательстве спросили у Гисталиной, что им делать. Только тогда был дан приказ о даровании свободы осуждённому на пожизненные работы за «предосудительную ипсацию» бывшему золотарю Павлу Аркадьевичу Светёлкину с предоставлением права вернуться к прежнему роду деятельности. Провожая Павла, страды вели себя по-разному: кто-то плакал, а кто-то задумчиво молчал ему вослед. Ну а самые осведомлённые едва могли спрятать свои улыбки за привычно-мрачным видом, тая в сердцах надежду.

7. The Joker breaks the rules

Алина с Виктором побежали дворами не обратно к «Братиславской», а к более близкой станции «Марьино»: было уже полдвенадцатого. Понимая, что их товарищей, по-видимому, задержали, желанием разделить их участь они, само собой, не горели. Однако, выйдя на открытое пространство перед вестибюлем станции, ребята у входа буквально в паре десятков метров впереди увидели крупное формирование пентов, явно пришедших по их души. Таким образом, путь под землю оказался отрезан. В глубине сознания начинала расти догадка, переходившая в уверенность, что их сдал кто-то из своих. Оказавшийся предателем мог сообщить и любую другую информацию про них — конечно, если сам владел ей... Нацисты, не сговариваясь, вытащили SIM-карты из мобильных телефонов.

Вернувшись во двор, они сели на лавку на детской площадке.

— Сдаётся мне, это просто Герцен с Чернышевским...

— Герцен — да, но пока не Николай Гаврилович. Есть ещё выход! — воскликнула Алина, которая что-то вспомнила. — Степан Савельевич рядом живёт.

— «Белый Пушкин»?

— Ага, он самый.

Ваш покорный слуга Степан Белорыльцев, более известный среди соратников под творческим псевдонимом «Белый Пушкин», обитал в доме номер 27 по Батайскому проезду. Быстрым шагом ребята за пятнадцать минут дошли до искомого подъезда.

— Чего вам? — хозяин квартиры, конечно, не был в восторге от визита без прозвона Алины в компании бритоголового крепыша, тогда лишь шапочного моего знакомого… Виктор же обратил внимание на голову «Белого Пушкина», сорокадвухлетнего подкачанного коротышки, которая была как лунь седой, равно как и мои бакенбарды, которым я был обязан своим ярким и запоминающимся погонялом.

— Нам вписка нужна, а то у Петро — менты.

— Чего?!

— Ой! Верней, у метро — пенты, — поправилась Алина.

— Не на хвосте хотя б сидят?..

— Нет, к тебе не привели, не беспокойся.

Я жил один: моя девушка ушла к антифа. Сам я был художником: рисовал для души картины, а зарабатывал шаржами. После успокоительной речи Алины я подобрел и пригласил незваных гостей проследовать на кухню. Тут нашлись пара бутылок водки и всяческие закуски. Мы с Виктором выпивали и вели беседу; Снегирёва мало пила, а больше курила траву, ела и слушала.

— Самое страшное для меня в этом мире — что я умру, — поведал я. — Для вас это не понятно: как же так, ведь все умрут?

— Ну да, — признал собеседник.

— Когда я умру, я не смогу больше совершенствовать свою душу. И это для меня самое страшное.

Замолчав, я сходил в свою комнату и вернулся с ворохом распечаток фотографий собственных картин. Снегирёва и Антицунаров получили редкую возможность проследить за моим творческим путём от первых символических полотен в духе Константина Васильева до последней работы, на которой я акцентировал их внимание:

— Вот, это — «Бог в скафандре»! Человек и Бог в скафандрах стоят на маленькой нейтральной планете. Символизирует исход любого истинного богоискательства. Как вы знаете, стоило мне перестать творить беспредел, как меня обошли более молодые и злые ребята... Ликаны плохи не потому, что они — ликаны, не априорно, а в эмпирических проявлениях своей гнилой сути там и тогда, где и когда они её проявляют... Вот что нужно понимать! Может, в чём-то это и не соответствует букве национал-социализма, но его дух никуда из меня не делся!..

Я быстро пьянел. Думаю, им это становилось заметно.

— Я нарисовал «Бога в скафандре», когда на днях перечитал кое-что из твоего, Витёк, тёзки — из Астафьева. Есть у него книга «Затеси», там приводится диалог подвыпившего «избалованного» советского космонавта с неким «духовным лицом». «Баловень» «подкалывает» «лицо» в том ключе, что, налетавшись в космосе вдоволь, он так и не увидел там Бога. Священник отвечает, что не любой дурак может увидеть Бога, и поэтому пустое бахвальство ни к чему. Он, видимо, прав в каком-то смысле: обширный опыт как минимум нарко- и алкотрипов тут жизненно необходим.

— А то и педофилии! — вставил свои пять копеек Антицунаров.