Дама с коготками

– Благодарите Бога, что не купили эту квартиру, – растерянно произнесла она, сжимая мою ладонь.

– Что случилось?

– Говорят, газ взорвался. Сначала мы услышали сильный хлопок, и у половины подъезда стекла посыпались. Потом вспыхнуло пламя.

– А хозяйка?

Паспортистка пожала плечами:

– Разве останешься живой в таком аду?

Я поглядела на выгоревшую квартиру, выбитые стекла, кучи сажи, пепла и чего-то вонючего. Так вот о каком решении вопроса говорил Кирилл! Впервые за все время после смерти Лариски мне стало страшно. Даже жутко. Вначале расследование казалось детской игрой, этаким милым хобби. Сейчас стало ясно, что я подобралась к безжалостному убийце, не стесняющемуся в средствах для достижения цели. «Наплевать на все, – пронеслась в голове здравая мысль, – не все ли равно, кто отравил Ларку? Уноси, Дашка, ноги, пока жива». Но тут двери подъезда распахнулись, и благоразумие покинуло меня.

На пороге появились санитары. На носилках под толстым одеялом лежала женщина с абсолютно черным лицом. Она была еще жива, потому что врач держал над ней переносную капельницу. Из пластикового мешка по прозрачной трубке текло что-то желтое. Расталкивая зевак, я бросилась к медикам. Доктор мрачно бросил:

– Только «Дорожного патруля» не хватало.

– Я не журналистка, а родственница.

Врач отмахнулся:

– Не про вас речь.

Я оглянулась, за спиной маячили двое в синих куртках с переносными камерами в руках. В этот момент Марина пошевелилась, я наклонилась к ней, вернее, к тому, что от нее осталось. Женщина внезапно открыла глаза. Пронзительно яркие на фоне черной кожи, они смотрели в упор, не мигая, потом закрылись.

– Стервятники, – бормотал доктор, уворачиваясь от корреспондентов.

Один из парней сунул под нос микрофон.

– Вы родственница?

– Без комментариев, – ответила я и нырнула за носилками в «Скорую помощь».

Пока ехали до больницы, ждала, что Марина вновь откроет глаза. Но опухшие веки со сгоревшими ресницами оставались недвижимыми. В какой-то момент доктор пробормотал что-то невразумительное. Шофер врубил сирену, и мы без остановок понеслись по улицам. Несчастная скончалась в двух минутах езды от больницы. Ее потащили куда-то в глубь коридоров. Я бежала за носилками, но вскоре медики исчезли за дверью с надписью «Реанимация». Мне оставалось только плюхнуться на какой-то железный прибор у входа и перевести дух.

Ужасные муки совести терзали меня. Я, и одна я, виновата в том, что бедная женщина умирает сейчас за этими дверьми. Зачем уличила ее прилюдно в мошенничестве? Ведь если бы пришла к ней домой, объяснила, что знаю правду…

Двери с треском распахнулись, и вышла девушка в голубой хирургической пижаме и такой же шапочке.

– Вы привезли пострадавшую?

– Она жива? – ответила я вопросом на вопрос.

– Пока да.

– А какой прогноз?

Медсестра нахмурилась:

– Мертвых воскрешал только Христос. У вашей родственницы ожог почти шестидесяти процентов тела, переломы тазобедренного сустава и лодыжки, черепно-мозговая травма, отравление угарным газом. Вполне достаточно, чтобы прямо сейчас отправиться на тот свет. Нам нужен медицинский полис.

– У меня его нет, – растерялась я.

– Так привезите, надеюсь, она москвичка?

Я смотрела на ее профессионально-спокойное лицо. Конечно, работая в таком месте, ко всему привыкаешь. И все же! Еще не так давно мы от души сочувствовали американцам. Говорили, что их врачи – бездушные и алчные существа, для некоторых главное – кредитоспособность больного. И вот, пожалуйста!

– А если иногородняя, вы выбросите ее из больницы?

– Не говорите глупостей, – обозлилась девушка, – просто нужен полис. Медицина сейчас страховая.

Ага, от слова «страх». Я порылась в сумочке и вытащила пару купюр.

– Отдайте доктору и медсестрам. Если не найдем полиса, оплатим пребывание в больнице. Понимаете, в квартире взорвался газ, скорей всего, документы сгорели.

Медсестра спокойно взглянула мне в лицо:

– Оплата производится через кассу. Первый этаж, комната 12. Не надо оскорблять дежурную бригаду, совать нам деньги. Все, что нужно, сделают и так. Или вы думаете, что за мзду будем больше стараться?

Да, именно так я и думаю, но не говорить же это вслух.

Строгая девица вздохнула:

– Найдете полис – хорошо, не найдете – идите в поликлинику по месту жительства, дадут дубликат. И не предлагайте доллары медперсоналу. У нас это не принято.

Она ушла, а я осталась стоять с раскрытым ртом в коридоре. Ничего не понимаю! Может, в этой клинике работают монахи?

Глава 30

Я просидела в больнице долго. Чуда не произошло. В десять вечера Марина скончалась. Поймав такси, я поехала домой. Как же мне было тяжело! На душу словно камень лег. Я даже расплакалась, но, подъезжая к дому, утерла слезы. Не стану ничего рассказывать домашним. Поднимусь быстренько наверх и лягу в постель.

На следующий день я чувствовала себя совершенно разбитой. Проспала до обеда и еще сонная спустилась вниз, когда Маня приехала из лицея.

– Вот сегодня точно посидишь со мной, – возликовала она, – в академии полы не высохли.

Я помотала головой:

– Делай уроки, мне надо съездить в магазин.