Дама с рубинами. Совиный дом

Мысли Клодины путались, она казалась себе дурной, пропащей. Не должна ли была она так же резко отказать герцогине, как это сделала Беата? Ах, Беата! Спокойно и ясно шла она своей дорогой. Как раз в это мгновение блеснули окна нейгаузовского дома, и Клодине страстно захотелось увидеть свою кузину с ее открытым, простым обращением, захотелось поговорить с ней, прочесть в ее глазах, действительно ли дурно она поступает. Она потянула за шелковый шнурок, привязанный к руке лакея, и велела ехать в Нейгауз.

Беата шла по большой прихожей со звонкой связкой ключей в руках, за ней следовала горничная с куском только что сотканного полотна.

– Как, ты тут? – воскликнула Беата, и голос ее гулко отразился от стен. – Господи! Куда ты еще отправляешься сегодня вечером?

Клодина стояла под висящей лампой, лицо ее из-под черного кружевного платка казалось белым, как мрамор.

– Я хотела пожелать тебе доброго вечера, проезжая мимо, – сказала она.

– Ну, входи! Откуда ты? Конечно, из Альтенштейна, судя по твоему торжественному туалету. Я, собственно, сегодня намеревалась навестить вас, но около вашего дома встретила Берг с малышкой и… Догадайся, кто третий сидел в экипаже? Господин фон Пальмер! Это возбудило мое любопытство, я попросила позволения тоже воспользоваться нашим экипажем из-за плохой погоды. Оба были в большом восторге друг от друга, как мне показалось. Слушай, Клодина, я мало что смыслю в любовных историях, но, голову даю на отсечение, здесь будет свадьба.

Рассказывая все это, Беата ввела кузину в комнату и усадила в кресло с высокой спинкой.

– Ну, скажи, пожалуйста, – спросила она из противоположного угла, где искала на столе наперсток, нитки и ножницы, – ты же приехала из Альтенштейна? Может быть, это герцогская карета во дворе? Да? В таком случае, дитя мое, мы отошлем ее. Наш Лоренц с удовольствием отвезет тебя домой. – Беата взглянула на часы: – Двадцать пять минут десятого… Ты можешь остаться до десяти? – Она позвонила и отдала распоряжение вошедшей девушке, потом снова обратилась к Клодине: – Не видела ли ты Лотаря? Егерь герцога приезжал за ним. Они, верно, и за тобой посылали?

Клодина утвердительно кивнула.

– Какое у тебя жалкое лицо при этом, дорогая! – улыбнулась Беата и взялась за шитье.

– Мне нездоровится, я гораздо охотнее осталась бы дома.

– Почему же ты не сказала этого прямо?

Клодина покраснела.

– Я не считала себя вправе, – герцогиня писала так любезно.

– Да, Клодинхен, собственно говоря, ты и не можешь сделать этого, – согласилась Беата и навощила нитку, которой пришивала вешалку к грубому кухонному полотенцу. – Они ведь всегда были добры к тебе, очень добры, – продолжала она. – И маленькая герцогиня, несмотря на свою экзальтацию, все-таки душевная женщина и такая больная… Нет, знаешь, было бы даже нехорошо, если бы ты не принесла ей такой маленькой жертвы. Если ты боишься, что хозяйство пострадает от твоего отсутствия, то успокойся, я возьму его на себя.

С этими словами она встала и принялась искать что-то на столе, как будто избегая смотреть на Клодину.

– Как ты добра, – пробормотала девушка.

Теперь у нее не было отговорки, что обязанности удерживают ее дома. Казалось, все сговорились против нее.

– Но ты мне все еще не сказала, был ли Лотарь в Альтенштейне, – сказала Беата, снова подходя к ней.

– Он играет с его высочеством в ломбер.

– О Господи! Это, кажется, длится всегда очень долго? Кто еще составляет партию?

– Вероятно, камергер или адъютант и еще кто-нибудь… Может быть, Пальмер.

– Ах, этот! Действительно, он сказал, что торопится, когда прощался со мной в экипаже. Я предложила подвезти его до Альтенштейна, но он возразил, сказал, что шел гулять, когда встретил фрау фон Берг, – это в такой-то дождь, Клодина! – и что он предпочитает ходить пешком. «Тоже хорошо», – сказала я и дала ему уйти. Меня очень позабавило лицо доброй Берг, когда я ворвалась в карету. По его выражению можно было подумать, что у нее в руках вместо бутылки с молоком – кубок с ядом. Кучер и няня говорили потом, что господин фон Пальмер и фрау фон Берг часто «случайно» встречаются, но говорят между собой по-итальянски или по-французски, так что они ничего не понимают из их разговоров. Но боже, уже Лотарь идет сюда, посмотри на собаку!

Охотничья собака Лотаря вскочила и стала у дверей, виляя хвостом. Послышались быстрые, легкие шаги, и в комнату вошел барон. Он с изумлением взглянул на Клодину, которая тут же поднялась и стала надевать на голову платок.

– А, кузина, – сказал он с поклоном, – а я считал, что вы в гостиной Альтенштейна. Его высочество так внезапно закончил партию, что я подумал, вы проведете еще часок у герцогини. Его высочество, впрочем, очень неудачно играл и, кажется, принял это за доброе предзнаменование, ведь он суеверен, как все великие умы. По крайней мере герцог часто называл меня кузеном, а это случается только тогда, когда стрелка барометра стоит очень высоко.

С этими словами он положил шляпу и снял перчатки.