Дама с рубинами. Совиный дом

Все уселись. Между высокопоставленными дамами начался оживленный разговор. Принцесса Текла извинилась, что так долго не осведомлялась о здоровье герцогини, но она упала в Нейгаузе на лестнице и шесть дней пролежала с компрессом из арники на ноге. А принцессу Елену вообще невозможно было вытащить из замка и из детской, она даже попросила у фрейлейн Беаты фартук и ходила с ней по всем кладовым и чуланам, с чердака до подвалов. При этих словах старая принцесса шутливо погрозила дочери пальцем:

– Вчера я застала ее за варкой малины! Да, прячь теперь свои пальцы.

Герцогиня с улыбкой обратилась к принцессе Текле:

– Как здоровье вашей внучки?

– Ну, она поправляется, – через силу ответила старуха. – Но далеко не так, как хотелось бы. Добрая Берг, мне кажется, слишком точно исполняет предписания врача, приглашенного бароном: никаких лекарств, только свежий воздух с утра до вечера, холодные обмывания…

– И моя дочка уже немного бегает, хотя и нетвердо, – возразил барон.

– Но этого мало, – перебила его принцесса Текла.

– Я и тем доволен, – отрезал Лотарь.

Клодина приветливо обратилась к графине Морслебен и что-то сказала ей. Та, ответив, отвела в сторону веселые карие глаза.

Девушка удивленно замолчала: напротив сидела маленькая принцесса и вызывающе смотрела на нее. Клодина спокойно и вопрошающе посмотрела в дерзкие черные глаза своими голубыми глазами. Тогда темная головка отвернулась и презрительная гримаска искривила полные губки принцессы.

– Девушки, вы бы сыграли в крокет, – предложила герцогиня. – Остальные присутствующие присоединятся к игре. Милая Клодина, проводите принцессу Елену и фрейлейн Морслебен и велите вбить еще ворота.

Клодина встала.

– Извините, ваше высочество, благодарю! – сказала принцесса Елена. – Я немного устала.

Она откинулась на спинку качалки и стала раскачиваться; графиня, по примеру своей повелительницы, присела. Клодина совершенно спокойно сделала то же самое.

Подали мороженое, чай, кофе в маленьких чашечках из севрского фарфора. Пришли с игральной площадки мужчины и поприветствовали гостей. Клодина заметила, что за ее стулом стоят Пальмер и ротмистр Риклебен. Она обернулась к последнему и заговорила с ним. Зная его сестру по пансиону, она спросила, как та поживает. Ротмистр подробно рассказал о ее замужестве и счастье, которое она нашла вопреки ожиданиям: несмотря на стесненные обстоятельства и маленькие средства, она была весела и довольна.

– Да, – согласилась молодая девушка, – можно быть счастливой в своем доме и при самых трудных обстоятельствах.

– Лучшим примером являетесь вы сами. Совиный дом – идиллия, греза, которую вы оберегаете, как фея довольства, – вмешался Пальмер. – Конечно, сознание, что это временно, помогает волшебству: легко быть довольной, когда видишь в будущем храм счастья.

Клодина посмотрела на него вопросительно. Он со значением улыбнулся ей и взял со стола стакан со льдом.

– Немного туманно, господин фон Пальмер, я вас не понимаю, – сказала Клодина.

– Правда? Ах, милостивая государыня, при вашей-то проницательности… Вы здесь, должно быть, чувствуете себя совсем как дома, – ответил он. – Надо надеяться, что скоро вы совсем переселитесь в жилище ваших предков. Я думаю, что постоянные поездки взад-вперед, должно быть, утомительны, в особенности теперь, когда устраиваются празднества в Альтенштейне и Нейгаузе.

– По несчастью, господин фон Пальмер, я опять не понимаю смысла ваших слов.

– Так смотрите на них как на пророчество, фрейлейн! – сказал звонкий голос, и наследный принц, красивый двенадцатилетний мальчик с выразительными, как у матери, глазами пододвинул к Клодине свой табурет. – Пророки всегда говорят туманно, – добавил он.

– Браво, ваше сиятельство! – воскликнул, смеясь, Пальмер.

– Я бы желал, чтобы господин фон Пальмер предсказал верно, – продолжал принц, любуясь Клодиной со смелостью, свойственной его возрасту. – Вы могли бы совсем переехать к маме, она еще вчера говорила папе, как было бы хорошо, если бы вы не уезжали…

Пальмер все еще улыбался.

– Я не могу этого сделать, ваше высочество: у меня есть обязанности, – спокойно отвечала Клодина, – иначе я бы охотно жила в милом моему сердцу Альтенштейне.

– Это великолепное поместье, – сказал ротмистр. – Как прекрасны здесь сад и оранжерея!

– Это было страстью моего дедушки, – грустно заметила Клодина.

– Вы с братом и другими детьми играли в «разбойников и принцесс», когда были маленькими? – спросил наследный принц, не отрывая глаз от молодой девушки.

– Да, там, внизу, – отвечала она, – около стены, в которой маленькая дверь – из нее мы нападали!

– Господин ротмистр, – громко сказала принцесса Елена, – я бы хотела теперь сыграть партию в крокет. Пойдемте, Исидора!

Графиня и ротмистр поднялись и пошли на лужайку, принцесса Елена стояла в нерешительности.

– Барон, – обратилась она к Лотарю, и в голосе ее прозвучала просьба, – не примете ли и вы участие в игре?

Он встал и наклонил голову в знак согласия.

– Ваша светлость уже назначили всех для партии? – спросил он.

– Зачем? Ведь нас двое против двух.