Дама с собачкой и тремя детьми (СИ)

Литературные успехи ободрили Лидию Алексеевну. Она не перестала писать свои "психопатические" письма, но они сделались спокойнее. Постепенно убедив себя, что объяснение необходимо, она написала ему всё, что думала и чувствовала. Публикация в толстом журнале давала ей право на резкую откровенность.

Какое впечатление произвело её письмо на адресата, можно судить по ответу. "Я злопамятен! Я не бываю у Надежды Алексеевны, потому что сердит на Вас! Я забыл, как Вас зовут, и смешиваю Вас с кем-то! Я обещал написать Вам в деревню и не сдержал обещания! Тысяча обвинений!"

И в самом деле многовато. Для столь краткого знакомства упрёки выгляде

"Не стану оправдываться, потому что это мне не под силу. Рубите мне голову - и баста! Впрочем, скажу только, что у Надежды Алексеевны не бывал я не потому, что боялся встретиться у ней со своим злейшим врагом, а просто потому, что я человек, к стыду моему, распущенный, недисциплинированный... Раз двадцать решал я отправиться к ней вечером такого-то числа, и раз двадцать отрывали меня от этого решения обеды, ужины, гости и всякие внезапности." Не откровенничать же о собственных неурядицах. Увидеть же ещё раз привлекательную молодую писательницу с горящими глазами и щеками он хотел и тут же признался в этом, защитившись шутливым т оном.

"Мне, если говорить одну сущую правду, очень хотелось побывать у Надежды Алексеевны уже потому только, что мне нравится бывать у неё. У неё я хотел встретиться и с Вами, можете себе представить. Как это ни невероятно, но верно. Я хотел сказать Вам несколько хороших слов насчёт Ваших рассказов и, как выражаются литературные льстецы, приветствовать Ваши успехи, которые заметил не один только Тихонов." Речь шла о её рассказах, публикуемых в "Севере".

Ей хотелось узнать его мнение о рассказе "Счастливец", которым она гордилась, однако Чехов промолчал. Явно взявшись не за своё, она написала о сельском враче, погибающем, спасая заразных больных. Вряд ли подобный рассказ, да ещё с мелодраматическим концом, не покоробил настоящего врача, колесившего по скорбным деревням.

"Я живу в деревне. Постарел, одичал. У меня по целым дням играют на рояле и поют романсы в гостиной рядом с моим кабинетом, и потому постоянно пребываю в элегическом настроении, чем и прошу объяснить мирный и спокойный тон этого письма." Распевали Лика и Потапенко, оба имевшие хорошие голоса и умевшие петь.

"Опоздал я с ответом потому, что спешил кончить повесть для "Русской мысли". Стало быть, некогда было. Новая вина!" Далее раздражение, вызванное "Счастливцем", всё-таки прорвалось в совете автору, а затем и в лёгкой иронии и при обрисовке будущего писательницы Авиловой. "Вы делаете большие успехи, но позвольте мне повторить совет - писать холоднее. Чем чувствительнее положение, тем холоднее следует писать и тем чувствительней выйдет. Не следует обсахаривать." "Напрасно Вы называете свои письма психопатическими. Не настало ещё для Вас время писать такте письма. Вот погодите, когда сделаетесь большой писательницей, и станете печатать в "Вестнике Европы" толстые романы, тогда настанет и Ваша очередь. Вас обуяет мания величия, и Вы будете глядеть на нашего брата свысока, и будете писать такие фразы: "Только мысль, одна мысль, что я служу святому, вечному, незыблемому, остановила меня от самоубийства!" Впрочем, я, кажется, пишу чепуху. Простите. Итак, я уже не сердит на Вас, и буду очень рад, если Вы напишете мне что-нибудь." То- есть, он извиняет её неуместную требовательность, потому что корреспондентка молода, талантлива, привлекательна. Более того, он хочет продолжения переписки.

11. Б л и н ы у Л е й к и н а

То ли она его не поняла, то ли помешали внешние обстоятельства, но переписка снова надолго прервалась. Жизнь наполнили новые заботы. В Москве умерла мать Лидии Алексеевны. В отличие от дочери, страстной матерью она не была, да и мудрено ею оставаться, родив двенадцать детей. Её достояние Клекотки отошло Павлу, младшему сыну, игроку и гуляке. Родня не сомневалась, что он тут же промотает наследство, что вскоре и произошло.

Новой печалью стало для неё окончательное решение Худекова передать газету сыну и перебраться в деревню, в Тульскую губернию.

Удар следовал за ударом. Лейкин, побывав в Мелихово, привёз новость, будто Чехов болен чахоткой и очень плох. Разъезжая по редакциям газет и журналов, он всюду рассказывал о захудалой усадьбе, где прозябает неизлечимо больной собрат-литератор.

- Он доверился мне одному, проверенному годами другу, - простодушно повествовал Лейкин. - Долго он не проживёт. Я так и сказал ему: Чехов, ты нездоров и скоро помрёшь.