Дама со стилетом

Швейцар у конторы подал ему письмо. Горин взглянул на конверт и сердце молодого человека забилось сильно и тревожно.

Он угнал почерк — писала леди Ю. Знакомый аромат — нежный и неуловимый — коснулся обоняния Горина.

Он вскрыл пакет. Первый же строчки письма застлали туманом его глаза.

Он сел к столу, забыв, где он, что с ним… Перед глазами мелькали строчки изящного мелкого женского почерка.

Из-за письма на него смотрели черные, блестящие зрачки. Тоска светилась в них и отчаяние.

Он прогнал усилием воли видение и стал читать.

— «Прощайте, милый, хороший Андре! Едва ли вы увидите меня когда-либо. Не печальтесь обо мне. Жизнь все же хороша, вы молоды и встретите на своем жизненном пути хорошую светлую девушку, с которой соедините свои судьбы.

Я не для вас. У меня другой путь — путь страданий и горя, со мной всегда воспоминания, вечные воспоминания…

У вас, конечно, много, много вопросов ко мне. В этом письме и отвечу на них. Я все расскажу — и прежде всего о Лямине.

Я встретилась с ним очень, очень давно — в 1909 году. Мои родные были очень богатые люди. Они имели заводы на Урале и почти порвали связь с Англией. Я не ошибусь, если назову их миллионерами.

Они вели барскую жизнь, до известной степени заразившись широтою взглядов от русских. Каждый год кто- нибудь из нашей семьи уезжал за Гранину, пользовался всеми благами Европы и с чувством радости возвращался в Россию, которую мы все очень любили и считали своей второй родиной.

Таким образом, я с двенадцати лет почти каждый год бывала за границей.

В начале 1909 года я уехала вместе с дальней родственницей в Италию: у меня были слабые легкие и эта поездка была предписана каким-то медицинским светилом. Здесь, в Венеции, я встретилась с Ляминым. Мне было 18 лет. Видите, Андре: мне уже 47 лет, так что это еще одна из причин, почему я вам не пара. Вы думали, что я моложе?

Итак, я была юна. Кроме того, я была очень взбалмошна, избалована богатством, роскошью нашей жизни в России и этими дорогостоящими поездками за границу.

Лямин был очень интересен. Прекрасный собеседник, психолог, знаток искусства, позер, драпировавшийся в поэтический плащ абруццского бандита.

Венеция, Понте Риальто, канал Гранде, Лидо, лагуны, гондолы, громады дворцов и храмов, поэзия, которой овеян этот город, эта сказка на воде, просторы водной глади зелено-серой и безмятежной, покрытой нежной дымкой. Классическое место для любви!

Конечно, я влюбилась в Лямина. Иначе и быть не могло… опытный ловелас и неопытная девочка! Он был старше меня и уже основательно пожил. К сожалению, только впоследствии я узнала, что не я, а мое богатство влекло его ко мне.

Я написала домой. Родные всполошились, но не решились препятствовать браку: они боготворили меня и всякое мое желание было для них законом.

Кроме того, сыграли роль Венеция, лагуны, волшебные песни гондольеров. Вскоре определились результаты романа, о чем я также сообщила родным. Мы вернулись домой и справили свадьбу. В том же году родился сын.

Уже через гол совершенно ясно определилось, что не я, а мои деньги нужны Лямину. Моя жизнь превратилась в ад. Я решила разойтись с мужем. Но это было не так просто: он не давал развода.

Скандалы не прекращались. Наконец, муж заявил, что даст развод за определенную сумму. Мы сговорились — и он, казалось, ушел из моей жизни, исчез.

Но через полгода исчез и мой сын. Он был почищен на улице, когда кормилица катала его в коляске. Двое мужчин схватили его сели в автомобиль и уехали.

Вы представляете себе мое состояние? Земля и небо обрушились на меня. Никакие поиски, никакие деньги, лучшие сыщики не могли разыскать моего сына. Я едва не умерла, болела очень долго.

Шли годы. Началась война, потом революция.

Когда в России начался общий развал, родители перевели на мое имя в Англию крупные деньги. Во время беспорядков на Урале мой отец погиб. Положение в стране все ухудшалось.

Весной 1918 года я и моя мать решили уехать из России.

Когда мы устраивались на пароходе а Архангельске, мы встретили на борту… Лямина. Он был все тот же.

С наглой улыбкой он подошел ко мне. Я была ни жива, ни мертва. Он сказал:

— Вы никуда от меня не уйдете. Я знал каждый ваш шаг за все эти годы.

— Прочь, прочь! — крикнула я в ужасе.

— Ну, хорошо. — ответил он. — А ваш сын?

— Где он? Вы похитили его… вы убили его?

— Что же, вы думаете, что я зверь? Я люблю нашего сына не меньше вас. Я хотел избавить его от глупой, тепличной жизни, которая окружала его и должна была сделать нравственным калекой.

— Где он? Где вы его прячете? Он жив?

— Он в полной безопасности, здоров и отлично устроен. Моя опытность и ваши деньги помогут нам воспитать его.

Он остался пока в России, а я решил не терять вас из вида. Когда мы приедем в Лондон и вы дадите мне денег, я сумею выписать его в Англию…»

Глава 26 ПОГОНЯ, КОТОРАЯ ДЛИЛАСЬ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ

«Я согласилась на все… я едва слушала его. Мне было важно узнать, что мой сын жив… жив… жив!