Дама в черном

Рультабиль сел, справившись с раздражением, уже достаточно заметным на этот раз, и снова как бы случайно завладел тростью, которую Артур Ранс оставил у стула.

«Чего он прицепился к этой трости? — подумал я. — Уж теперь-то меня не заставишь к ней прикоснуться».

— Вы неправы, госпожа Эдит, — сказал Рультабиль, поигрывая тростью, — меры, которые я предпринял для обеспечения безопасности господина и госпожи Дарзак, все-таки пригодились. Во-первых, они позволили установить наличие Лишнего тела, и, во-вторых, мне удалось обнаружить отсутствие, быть может, более объяснимое, недостающего тела.

Мы все переглянулись, одни — пытаясь понять смысл его слов, другие — опасаясь его понять.

— Тогда, — ответила госпожа Эдит, — никакой тайны больше не существует, и все объясняется само собой. С одной стороны — одно лишнее тело, с другой — одно недостающее.

Вероятно, она специально использовала странную терминологию моего друга, чтобы посмеяться над ним.

— Да, — сказал Рультабиль, — и это ужасно, так как недостающее тело появилось слишком кстати для объяснения лишнего тела. Дело в том, госпожа Эдит, что Недостающее тело, о котором идет речь, является телом вашего дядюшки — господина Боба.

— Старый Боб! — воскликнула госпожа Эдит. — Старый Боб пропал?

И мы все, словно эхо, повторили за ней вслед:

— Пропал Старый Боб?

— Увы! — сказал Рультабиль и снова уронил трость.

Но новость об исчезновении Старого Боба настолько поразила и Дарзаков, и Рансов, что на трость никто не обратил внимания.

— Мой дорогой Сэнклер, — сказал Рультабиль, — будьте любезны, поднимите эту трость, пожалуйста.

Я ее поднял, причем Рультабиль меня даже не поблагодарил. Внезапно госпожа Эдит, как львица, бросилась на резко отшатнувшегося Робера Дарзака с криком:

— Вы убили моего дядю!

Артур Ранс и я едва сдерживали ее, пытаясь успокоить. Мы убеждали, что временное отсутствие Старого Боба еще вовсе не означает, что он исчез в роковом мешке. Мы упрекали Рультабиля за резкость и внезапность, с которой он высказал свое мнение, и даже не мнение вовсе, а некую смутную гипотезу, зародившуюся в его разгоряченном мозгу. Мы умоляли госпожу Эдит выслушать нас, мы доказывали, что эта гипотеза ни в коем случае не оскорбляет ее и что она оказалась возможной лишь в предположении, что Ларсан принял вид ее дяди. Однако она приказала мужу замолчать, а меня смерила презрительным взглядом с ног до головы.

— Господин Сэнклер, — сказала она, — я очень надеюсь, что мой дядя исчез лишь для того, чтобы в скором времени появиться вновь. Будь это иначе, я назвала бы вас соучастником низкого и гнусного преступления. Что касается вас, господин Рультабиль, то одна мысль, что вы посмели сравнить негодяя Ларсана со Старым Бобом, лишает меня отныне и навсегда возможности подавать вам руку. Надеюсь, вы будете достаточно тактичны и освободите меня в скором времени от своего присутствия.

— Сударыня, — ответил Рультабиль с низким поклоном, — я как раз хотел просить разрешения покинуть вас на двадцать четыре часа. Через сутки я вернусь и буду готов помочь вам в тех затруднениях, которые могут возникнуть из-за исчезновения вашего почтенного дяди.

— Если через сутки мой дядя не появится, то я обращусь к итальянскому правосудию.

— Это хорошее правосудие, — кивнул головой Рультабиль, — но, перед тем как прибегнуть к помощи местной полиции, я вам советую опросить тех слуг, которым вы доверяете, в особенности Маттони. Вы доверяете Маттони, сударыня?

— Да, господин Рультабиль, я ему доверяю.

— Тогда расспросите его! Расспросите его хорошенько, и позвольте мне перед отъездом преподнести вам это прекрасное историческое произведение, — сказал Рультабиль и вытащил из кармана какую-то книгу.

— Что это еще такое? — презрительно спросила госпожа Эдит.

— Это работа Артура Батайля «Причины преступности и общество». Я советую вам прочитать здесь о переодеваниях и надувательствах известного бандита, настоящее имя которого было Бальмейер.

Разумеется, Рультабиль не знал, что я в течение двух часов уже рассказывал госпоже Ранс о необычайных приключениях этого человека.

— После подобного чтения спросите себя, мог ли такой преступник, со свойственной ему хитростью, предстать перед вами в виде вашего родственника, которого вы до этого не видели целых четыре года. Припомните, сударыня, перед тем, как обнаружить вашего превосходного дядюшку в дебрях Араукании, вы не видели Старого Боба именно четыре года. Воспоминания же сопровождавшего вас господина Раиса относились к еще более отдаленному периоду и могли быть обмануты еще проще, так как он был лишен вашего нежного сердца племянницы. Я умоляю вас на коленях, сударыня, — не сердитесь! Положение никогда еще не было столь серьезным для всех нас. Останемся союзниками. Вы приказываете мне уехать — я повинуюсь, но вскоре вернусь, так как если мы все остановимся на ужасной гипотезе о Ларсане, занявшем место вашего дяди, то потребуется начать поиски Старого Боба. В этом случае я смогу вам помочь и останусь навсегда вашим верным и покорным слугой.