Дамбо. История удивительного слонёнка

— Малыши!

Он широким взмахом руки откинул полог палатки, и их взору предстал гигантский детский манеж, устланный соломой и снабжённый погремушкой, больше похожей на штангу, а ещё огромной соской и плюшевым медведем. Над всем этим виднелся плакат с надписью: «Встречайте малыша Джамбо!»

— Люди обожают детишек, — продолжал Медичи, подходя к манежу. — Мне они, правда, безразличны, но я скорее исключение. Люди любят всё милое, именно поэтому существуют дети. А дети любят всё маленькое, вот почему существуют малыши. Итого… есть малыши — будут дети, есть дети — будут родители, есть родители — будут деньги за билеты!

Медичи торжествующе прошествовал вокруг невероятного размера яслей и ровных блоков сена, затем с лучезарным видом обернулся к Холту:

— А это значит многое для нас с тобой! Как только узнаем пол новорождённого, начнём красить.

Только тут Джо заметил банки с краской, громоздившиеся в углу.

— Ты хочешь, чтобы я нянчил слонёнка. — Холт явно был не в восторге. Ему никак не верилось, что всё это действительно с ним происходит.

— За двадцать пять центов дадим заглянуть в палатку, — Медичи вытянулся на носочках, мысленно уже собирая деньги.

Лицо у Холта посерело.

— Ты хочешь. Чтобы я. Нянчил. Слонёнка, — повторил он.

На этот раз Медичи забеспокоился. Наклонившись к Милли и Джо, он шёпотом спросил:

— Почему он всё повторяет по два раза? Это какая-то военная травма?

Тут уж Холт не выдержал и обрушился на Макса.

— У меня было восемнадцать прекрасных жеребцов! — Он вскинул руку, словно давая знак воображаемому коню прыгнуть через кольцо.

— Да, было, — спокойно подтвердил Медичи. Он наклонил голову, и во взгляде его, всё ещё твёрдом, теперь читалось и сочувствие. — А ещё была жена. И левая рука. И если ты будешь по-прежнему жить прошлым, ничего хорошего из этого не выйдет.

Холт пристально посмотрел на него. Макс прав, действительно вернуть ничего уже было нельзя. Но это не значило, что можно так просто смириться с настоящим.

— Ча-ча-ча! — Медичи сунул в руку Холту огромную погремушку, которая издала резкий звук. Рассказав то, что собирался, он приготовился уходить. — Потом сам же спасибо скажешь. За слонами будущее!

— Пошли, пап. — Джо потянул его за край рубашки. — Нам надо ещё распаковаться до обеда.

Холт положил на место погремушку и последовал за детьми на территорию жилых палаток. Со всех сторон слышались приветствия, и он рассеянно махал рукой в ответ, едва замечая то Арава, который медитировал перед своей палаткой, то Ивана с Катериной, которые возились со своим зеркальным ящиком без дна. Даже шумная толпа клоунов — семейство греков, громко галдящих вокруг общего костра, — осталась им не замеченной.

Джо и Милли нырнули в маленькую бежевую палатку, вчетверо меньше той, что когда-то у них была. Куда это они? Туман задумчивости рассеялся, стоило только сомнению кольнуть его сердце. Холт вошёл в палатку.

Внутри еле умещались три койки, втиснутые вместе с двумя огромными сундуками, на одном из которых блестели золотые буквы «Звёзды скачек». Один небольшой деревянный ящик служил импровизированной книжной полкой, второй такой же — полкой для всякой ерунды.

— Смотри, пап, у меня уже лучше получается. — Сказав это, Джо схватил несколько яблок и принялся ими жонглировать. Они тут же посыпались на пол, и он принялся их собирать.

— Так, погодите, это и есть наша палатка? — Холт в смятении озирался вокруг. — Но у нас же была мебель, кровати, несколько комнат… — Как и подобает главным артистам цирка, у них с Энни была самая хорошая, самая большая палатка, в которой специальным пологом разделялись две спальни и пространство наподобие гостиной. Холт обеспокоенно оглядел койки — он даже не был уверен, что такое ложе выдержит его вес.

«Что же тогда Макс не продал?» — подумал он. В панике он бросился к сундуку с надписью «Звёзды скачек» и одним махом распахнул его. Сверху лежали стеклянные трубки и цветные чашки.

— Это что, игрушки? Что это такое? — Он выхватил какой-то предмет вроде воронки.

— Нет, не игрушки, — ответила Милли. — Это для моих научных экспериментов, — сказала она, нахмурившись: отец смотрел на содержимое сундука так, как будто там лежало что-то невообразимое. «Он тоже, как и Медичи, скажет, что мои занятия наукой — глупости», — подумала она. Мама хотя бы пыталась понять её и даже покупала ей на остановках разные химические наборы, пока была здорова.

Со слабой улыбкой на губах Холт устало опустился на койку. Положив на место воронку, он взял руку Милли в свою и притянул дочку к себе.

— Девочка моя, мы в цирке. В цирке. Чтобы выжить, надо быть практичным. — Он остановился, раздумывая. — Ты совсем не хочешь участвовать в выступлениях? Может, по части акробатики? Или канатоходцем?

Милли внутренне напряглась.

— А может, оно и не нужно, чтобы весь мир на меня пялился? Может, я не такая, как вы с мамой?

Холт оскорблённо поджал губы и встал с койки.

— Так! Кто устанавливает правила у нас в семье?

— Мама, — машинально ответил Джо.

В воздухе повисло напряжённое молчание. У всех в мыслях возник образ Энни — бойкой, ласковой, решительной и… живой.