Дамочка с фантазией

Выскакиваю в тамбур, не без ужаса смотрю на скачущие под ногами, то смыкающиеся, то размыкающиеся железяки, откуда дышит стужей и мазутом. Колеса стучат, поезд замедляет ход, но бежит еще довольно быстро. Мне, наверное, придется прыгать на ходу… если удастся самой открыть дверь в тамбуре, конечно. А если нет, то лучше бы отбежать за несколько вагонов подальше. И как только поезд остановится во Владимире, сразу дать деру по перрону, не вступая в объяснения с проводницей…

Что за черт? Я хватаюсь за ручку двери, ведущей из тамбура в следующий вагон, дергаю, рву ее – она не поддается. Такое впечатление, что заперта.

Почему? Почему она заперта? Ловушка?

Да потому, что за ней вагон-ресторан, вдруг осеняет меня. Ну конечно – у меня же восьмой вагон, дальше должен находиться девятый. А вагон-ресторан почему-то всегда располагается именно между этими двумя!

Бог ты мой… Какая жалость, что в фирменных нижегородских поездах не поощряется ночная жизнь и ресторан уже закрыт!

И что получается? Получается, мне некуда деваться, только идти вперед…

То есть назад. Возвращаться в свой вагон, ждать, когда поезд остановится, и уж тогда осуществлять рывок по перрону, надеясь на то, что проводница не сразу соберется меня хватать. А даже если и соберется – ну, я уж как-нибудь вырвусь, заору благим матом, начну звать милицию. Может, и прорвусь.

Если повезет. Если очень, безумно повезет!

Хорошая мысль. Осталось решить, где пересидеть все это время, оставшееся до прибытия во Владимир. Возвращаться в свое купе мне не хочется… нет, я просто не могу вернуться туда! Помнится, когда садилась еще в Нижнем, обратила внимание, что чуть не половина вагона пустует. Вот здесь вроде бы ехали два каких-то типа братана, здесь дама моих лет – такое ощущение, из «новых русских», с брезгливым выражением хорошенького личика, немножко похожая на американского кокер-спаниеля. Отсюда вроде бы выходил какой-то заморенный очкарик, напоминающий бухгалтера крупной, богатой, но скучной фирмы. Еще была какая-то толстая тетка в черном, но я ее не разглядела. Да вот и все! Как минимум три-четыре купе должны быть пусты. Я осторожно дергаю все ручки подряд – не поддается ни одна. То ли излишне осторожничаю, то ли проводница заперла свободные. Скорее всего… То есть прятаться мне негде. Неужели придется все-таки возвращаться к нему?

– Девушка, вы кого здесь ищете? – слышу низкий голос сзади.

Меня словно молния прошивает от неожиданности.

Медленно оборачиваюсь, проклиная себя за то, что не накинула капюшон. С другой стороны, в капюшоне, вся такая скрытная и таинственная, я выглядела бы еще более подозрительно. Воришка, которая хочет пошарить по купе…

Встречаюсь взглядом с плотным невысоким мужчиной. У него темные волосы, темные глаза, густая щетина на лице, отчего щеки кажутся какими-то грязными, и черные усы. На нем синий форменный китель железнодорожника. Неужели начальство какое-то? Ревизор, может? Ну и внешность у него! Скорее его можно принять за поездного грабителя, а не за ревизора! А впрочем, какое мне дело до его внешности? Я размышляю: не поднять ли крик прямо здесь и сейчас? Не отдаться ли на милосердие ревизора, как я собиралась отдаться на волю милиции?

Сама не знаю, что меня останавливает. Может быть, мысль о непременной цеховой солидарности? Этот железнодорожник скорее поверит проводнице вагона, чем мне – что бы она там ни наплела, эта зараза! Поэтому я удерживаю ужасные признания на кончике языка и говорю самым что ни на есть безразличным голосом:

– Свое купе ищу. Я выхожу во Владимире, вот в туалет сбегала на дорожку…

Сама не знаю, к чему я добавляю эти интимные подробности.

– И какое же купе вы ищете? – спрашивает меня ревизор, или кто он там, своим мягким, приветливым голосом.

У меня падает сердце. Еще одно выражение, которое раньше казалось только фигурой речи. Зато теперь я вполне понимаю его смысл – физический смысл!

– Какое купе?.. Третье.

– Да вот же оно, – берется он за ручку двери. – Что ж его искать, если вы рядом с ним стоите?

– А, ну да, – бормочу я, тоже хватаясь за ручку.

Происходит мгновенная необъявленная война. Он пытается открыть купе. Я пытаюсь не дать ему сделать это. При этом мы неотрывно смотрим друг на друга, и я могу наблюдать, как в его темных глазах, только что безразличных, вдруг разгорается легонькая усмешка. Да и усики топорщатся в ухмылке. Довольно ехидной, надо сказать!

– У меня почему-то создалось впечатление, что вы совершенно не желаете вернуться в свое купе, – говорит он негромко. – А у тебя, Лара, нет такого впечатления?

Лара?! На какой-то миг мне кажется, что он назвал Ларой меня, с кем-то перепутав. Вспыхивает мгновенная надежда… но тут же и гаснет, стоит ему отвести глаза и уставиться на кого-то, находящегося за моей спиной.

Оборачиваюсь, уже почти зная, кого увижу.

Точно… она, эта драная пергидролевая кошка с синяками вокруг глаз. «Страшная, страшная…» Да уж! Проводница внушает мне не просто страх, а ужас! Меня трясет от одного ее вида!