Дамоклов меч над звездным троном

Жданович тихонько напевал себе под нос марш из «Трех сестер». Глядя на него в зеркало, Кравченко, особо не склонный к сравнениям, думал о том, что.., его клиент, по сути, — вылитый барон Тузенбах. Даже внешне — вот только заменить модные очки-кругляшки на пенсне, а байковую толстовку на сюртук. Атак больше и менять-то нечего.

Он опять ошибался. Кое-что в характере Алексея Ждановича весьма и весьма было несхожим с натурой барона Тузенбаха. Но время открытий еще не пришло.

Глава 16. СВЯЗЬ

Вернувшись из областной прокуратуры, Никита Колосов сразу отрядил сотрудника на причал 9-17 — доставить в управление розыска для повторного допроса боцмана Криволапенко. События в Химках и в поселке Красный Пролетарий, показания Камиллы Тростенюк, охранников, пленниц притона и Олега Бузыкина кардинально изменили ситуацию по делу Валерии Блохиной. Однако, помимо Блохиной, были и другие жертвы. А вот как раз с ними все по-прежнему оставалось неясным.

В ожидании боцмана Колосов еще раз попытался проанализировать информацию по петергофскому и белозерскому эпизодам. Тот факт, что совершенные в этих городах убийства являются серией, сомнения не вызывал. Однако из этой серии по ряду очень важных факторов пока как раз и выпадал случай Блохиной. Все дело было в том, что, несмотря на все усилия, пока так и не было точно установлено, где именно была убита Валерия Блохина. И когда и каким образом труп ее был спрятан на барже с гравием. Сама баржа и ее разношерстный экипаж тоже крайне интересовали Колосова. И на это тоже имелась очень веская причина. Во всех трех убийствах, совершенных в разных регионах, просматривалась пока, правда, только косвенно этакая пространственная связующая нить, игнорировать которую было уже невозможно.

Колосов отыскал в Интернете географический атлас Северо-Западного региона, внимательно просмотрел карту Ленинградской области, карту Петербурга и его пригородов. Огромные пространства на карте были исчерчены паутиной железных и автомобильных дорог, но также и водными путями — по рекам, каналам, озерам. Никита выделил для себя водный путь, которым шла из Костромы в Москву баржа с гравием. Путь этот пролегал по карте и через город Углич. Но без точных показаний боцмана Криволапенко факт этот пока нуждался в проверке. Затем Никита выделил на карте город Белозерск. Просмотрел его — железнодорожное, автомобильное, водное сообщение с Москвой.

Белозерск, как значилось в справочнике, находился несколько в стороне от традиционного водного маршрута Санкт-Петербург — Москва. Однако это касалось лишь расписания движения экскурсионных теплоходов. Судя по корабельным документам, баржа в этот свой последний рейс ни в какие Белозерски не заходила. Но ведь до этого она курсировала всю навигацию, и маршруты ее рейсов следовало проверить самым скрупулезным образом.

Имелся в фактах, собранных по данной серии убийств, и еще один существенный пробел, касавшийся уже петергофского эпизода. Колосов снова обратился к карте окрестностей Петербурга. Дворцы и парки, Финский залив… Увы, судя по данным из Питера, там до сих пор так и не была установлена личность убитого мужчины и точное место убийства. То, что труп был найден на берегу залива, недалеко от дворца, еще ничего не говорило.

Убить первую жертву могли где угодно — на всем побережье, а труп бросить в воду. В принципе убийство могло произойти и на корабле — на барже, на яхте, на катере, на сухогрузе, на теплоходе. В порту, наконец. Да, навигация в конце декабря, когда, по примерным данным, и произошло убийство, давно уже закруглилась. Но Финский залив не замерзал. И Нева оставалась в принципе судоходной. Или нет? Колосов сделал для себя пометку: связаться с Петербургом, запросить гидромет о метеорологических условиях двух последних недель декабря.

Он вновь вернулся к карте Северо-Западного региона. И на этот раз особо выделил водный путь из Петербурга в Москву — с заходом в Петрозаводск. Согласно справочнику таких маршрутов было несколько. Но один из них как раз и пролегал через Белозерск. Больше того, все маршруты пролегали и через город Углич. Миновать его тому, кто двигался к Москве по воде, было нельзя.

Наконец в сопровождении оперативника прибыл и долгожданный боцман Криволапенко. Никита Колосов жаждал с ним пообщаться, а речной мореход что-то уж слишком нервничал, волновался. На обрюзгшем лице его явно читалось: что же это, граждане? Вроде все рассказал, в леваке треклятом признался чистосердечно, показания написал собственноручно, и снова-здорово? Везете меня, козла отпущения, не в местный отдел милиции даже — а в само управление уголовного розыска, в Москву — за что?!

— Да вы садитесь, Максим Маркелович, — постарался ободрить Колосов обескураженного боцмана. — Вы не волнуйтесь, у нас тут просто кое-какие вопросы к вам дополнительные.

— Я что? Я — пожалуйста. Если вопросы, то, конечно… Только я все, что знал про гравий, написал уже.