Дамоклов меч над звездным троном

Наблюдение за Долгушиным продолжало доклад: после долгого и какого-то чисто женского блуждания по магазинам он отправился в ресторан на Никольской улице. Казалось, он никуда не спешил и собирался провести этот день со вкусом и в полном одиночестве.

«Интересно, — подумал Колосов, — чего ж он с собой девчонок не взял? Ну, Лиля эта, которая гражданка Пономарева, гражданином Ждановичем одним дышит, это и ежу ясно. Но другая — которая Варварой Сокольской зовется, — она-то чего ж обеда в ресторане не удостоена?»

Размышляя так, он и сам решил съездить куда-нибудь перекусить. Но его тормознул звонок из Мневников. Туда, в эти самые Мневники, был еще с утра направлен дежуривший сутки лейтенант Романов. Ему поручалось опросить бывшего водителя Кирилла Бокова некоего Николая Фроленко. Согласно показаниям менеджера Свирского именно этот самый Николай Фроленко в последние дни перед концертом и поездкой Бокова в «Рождественское» находился при нем почти неотлучно — занимался всеми перевозками, отвозил деньги за бронь номеров, перегонял в «Рождественское» боковский «Мерседес». «Я тогда просто зашивался перед концертом, поэтому все эти вопросы целиком легли н аплечи нашего водителя Николая, — показывал Свирский. — Мы с Кирой ему полностью доверяли. Он мужик обязательный, честный, водитель первоклассный. У него от фирмы рекомендации отличные. Он в прошлом чемпиона Олимпиады по плаванию возил, когда тот из Штатов сюда приезжал».

Верного шофера следовало опросить как можно скорее — он единственный из окружения Бокова пока еще не дал показаний. На квартиру к Фроленко в Мневники был и отряжен лейтенант Романов. Оттуда он и позвонил, сообщив новость: квартиру нашел, но там только одна престарелая теща. Самого Фроленко нет — он не далее как вчера улетел вместе с женой и десятилетней дочерью на отдых в Шарм-Эль-Шейх на две недели.

Ничего удивительного вроде бы и не было в том, что Фроленко захотел отдохнуть вместе с семьей на Красном море, однако все же как-то было странно, не по-человечески — патрон, Боков, еще даже земле не предан, похороны только в воскресенье, а шофер его как ни в чем не бывало улимонивает в отпуск. Колосов решил приглядеться к этому самому Фроленко повнимательней по его возвращении. Правда, срок был внушительный — две недели. За две недели в деле о четырех убийствах много чего может произойти.

Уже закрывая кабинет, он столкнулся в коридоре с дежурным по розыску.

— Никита Михайлович, вам факс из Петербурга, — дежурный протянул пачку листов. Колосов прочел первые строчки и понял, что с обедом ему и далее придется повременить. Он вернулся в кабинет, закрыл жалюзи, включил настольную лампу. Прочел факс от начала до конца — елки зеленые! Долго ж они там в Питере копались. Почти девять месяцев. Ну да с генетической экспертизой это бывает. Зато — вот он, долгожданный результат. Он снова вчитался в факс, присвистнул. И, потянувшись к трубке, почти машинально набрал номер, который знал наизусть. Лишь когда запульсировали гудки, он вдруг спохватился — ах ты, черт… Он ведь старался никогда не звонить Кате домой в выходные, когда муж ее был дома. Собственно, никто ему этого не запрещал, Катя ни слова не говорила по этому поводу, но…

Трубку сняли, Колосов набрал в грудь побольше воздуха:

— Екатерину Сергеевну, пожалуйста.

— Я слушаю, Никита? Ты что? — голос Кати слабо шелестел, убитый, расстроенный.

Колосов испугался:

— Катя? Ты что плачешь? Тебя кто-то обидел? Что стряслось?

— Ой, Никита, — Катя и правда всхлипывала. — Я больше так не могу. Он уехал, представляешь? Ничего слушать не захотел, встал и уехал!

— Кто уехал?

— Вадик, — Катя уже ревела. — Вадичка уехал… А у него перелом. Ему лежать надо несколько дней. А если смещение будет? Если ребро возьмет и легкое проткнет?

— С чего это оно вдруг проткнет? Так уж и проткнет. Ни у кого отчего-то не протыкает, а у твоего ненаглядного…

— Да, тебе хорошо говорить! А я Нине звонила — помнишь Нину? Она врач. Она сказала — при таком переломе нужен строгий постельный режим, иначе могут быть осложнения. А он… Вадик с утра встал не с той ноги, начал одеваться. Сам такой бледный, больной… Я его просила — умоляла, так ведь он слушать ничего не хочет! Ему, мол, надо Долгушину «Форд» вернуть, что на стоянке у «России» стоит. Я ему зачем-то ляпнула вчера, что мы их машинами интересуемся. Ну, он и вообразил что-то там себе такое… Я Сереже Мещерскому сразу позвонила, думала, он его образумит. А оказывается, они еще вчера без меня сговорились на теплоход ехать. И представляешь — сели в Сережкину машину и укатили. — Да ничего с твоим мужем не случится. Успокойся, — бросил Колосов. — Он что, маленький? Что ты вечно как курица над ним…

— Я курица? — опешила Катя. — Ну, знаешь!

— Подожди, да погоди ты, говорю… Я не ссориться позвонил. У меня новость.

— Какая еще новость?

— Факс из Питера пришел. Они наконец-то установили личность первой жертвы. Того мужика из залива, утопленника.

— Что же ты мне сразу не сказал? — совершенно нелогично рассердилась Катя.