Дамская комната

Под своей вуалью из газа, схваченной широким золотым обручем, в длинном муслиновом платье с расширяющимися рукавами, с трехрядным золотым колье на шее, с длинными жемчужинами необычной формы в ушах, многочисленными плетеными браслетами, украшенными жемчугом, перегородчатым золотом и драгоценными камнями, Джуния была сам соблазн, воплощенное сокровище, сама женственность.

— Ну, сын, — сказала Матильда Арно, — стоит лишь посмотреть на твою жену, чтобы понять твой выбор.

— Я счастлив, мама, что она сумела вам понравиться.

— Не одна я ею очарована: взгляни, как перед нею рассыпается твой отец!

За какие-то несколько мгновений своей неповторимой грацией эта новобрачная, прибывшая из такой дали, покорила родителей, всю семью, вплоть до маленьких детей, которых она засыпала подарками и брала на руки с уважением и нежностью.

— Вы, должно быть, устали от такого долгого путешествия, — проговорил Этьен. — Сейчас вас проводят в ваши апартаменты, где вы сможете немного отдохнуть.

Еще весной некоторые комнаты дома перепланировали и обустроили для того, чтобы в них могли удобно расположиться Арно и Джуния. Они должны были жить в родительском доме, пока не подыщут и оборудуют постоянное жилье — купят или же арендуют, как будет лучше.

Когда молодожены ушли, все единодушно одобрили выбор Арно, радуясь этому союзу, о котором уже столько говорили, а теперь получили возможность его оценить.

Впечатление от этой молодой женщины было настолько благоприятным даже у таких критически настроенных умов, как Жанна и Мари, очарованных ею не меньше других, что Бертран, смеясь, задался вопросом, какие недостатки могут быть у этой дочери людей, условия существования которых были, несомненно, далекими от совершенства, но которые, как казалось, каким-то чудесным образом избежали проклятия отсталости.

— Будущее, несомненно, нам их покажет, — заметила Лодина, у которой с возрастом появился здравый смысл. — Она сделана так же, как и мы все.

Все с этим согласились, казалось, не без некоторого сожаления. Матильда спрашивала себя, что сказала бы о юной супруге Арно Флори, если бы осталась до их приезда на улице Бурдоннэ. Она, несомненно, оценила бы топкость, изящество, мягкосердечие новой родственницы. Жена ювелира еще раз пожалела о том, что ее старшая дочь уже уехала…

После признаний, сделанных ею матери в марте, они вместе обсудили возможные действия для разрыва с Гийомом. Таких было немного. Зная характер Гийома, мать посоветовала ей послать ему письмо, в котором объяснить все, чего в разговоре с глазу на глаз Флори просто не сумела бы сделать. Отвергнутому любовнику не удастся из-за разделяющего их расстояния прибегнуть к крайностям, которых от него можно ожидать.

Предложение это было мудрым, но безжалостным по отношению к нему. Молодая женщина, в конце концов согласившаяся с этим, находясь в доме родителей, долго боролась с собой, чтобы наконец на это решиться. Под слоем пепла, снова покрывшим ее сердце, еще теплился огонек того, что осталось от ее былой пылкости к этому человеку.

Письмо было наконец отправлено. Желая лично убедиться в том, что с таким трудом достигнутое решение не будет изменено, Матильда просила Флори остаться в Париже дольше, чем та рассчитывала.

Побуждаемая к этому всеми обстоятельствами, Флори согласилась продлить пребывание на улице Бурдоннэ. Чтобы отвлечь ее от тяжелых мыслей, от подавленности, понять которую было совсем не трудно, и чтобы у нее не оставалось времени на то, чтобы передумать, Матильда окружила дочь самым пристальным вниманием. Этому помогали и встречи с былыми друзьями.

Почти каждый день приходила Алиса. Зачастила к Брюнелям и Шарлотта. Хотя они и не знали о возобновлении и последующем прекращении связи, которая, казалось им, порвалась уже пять лет назад, они инстинктивно проявляли солидарность с Флори, которую та воспринимала как дружественную поддержку.

Были также и встречи с давно потерянными из виду одноклассниками Флори. В предпринятой матерью спасительной операции приняли участие, сами того не понимая, Жанна и Мари.

Возвратившийся из Пуатье каноник одобрил такую тактику. В долгих беседах с кающейся грешницей он вдохновлял и поддерживал ее. Величие и одновременно некая хрупкость, исходившие от этого Божьего слуги, сжигаемого христианской любовью, оказывали большое влияние на мятущуюся душу Флори. Она подчинялась ему.

Прошли месяцы. В начале лета молодая женщина заметила, что Агнес, которую здесь очень хорошо приняли, тем не менее устала от перемены климата вдали от благотворного воздуха Турени. Да и всеобщее внимание, по правде говоря, начинало ее обременять. После той независимости, в обстановке которой она жила, а порой и подвергаясь упреками, часто казавшимся ей невыносимыми, она чувствовала огромную потребность в свободе.

Таким образом, они в конце июня возвратились в Турень.