Дамский выстрел

— Среднестатистический офицер. Звезд с неба не хватал, имел неосторожность быть знакомым с изменником Родины, из-за чего вылетел со службы, — отозвался Коршунов.

— Хорошо, что флот от него избавился.

— Это почему же?

— Знаю я таких. В детстве был коротышкой, комплексовал и качал мышцы, чтобы дать отпор ровесникам-дылдам. Наверняка влюблялся в высоких девчонок, они его игнорировали, а он им пакостил исподтишка. У нас в интернате тоже такие попадались. Обычно из них вырастают желчные, мстительные людишки. Если получат власть, подчиненным не позавидуешь. И от Истомина страдали матросы.

— Откуда такая уверенность?

— В деле есть рапорт о рукоприкладстве, который чуть не довели до суда. Представляю, сколько фактов было на самом деле. В характеристике командир нелестно отзывается о его характере. Несдержанный, вспыльчивый. Поэтому и не дослужился до высоких званий.

— Мягкотелые вылетают со службы еще раньше.

— Ты обратил внимание, что с женщинами у него не складывалось? Женился под тридцать, через три года развелся. С тех пор — ничего.

— Не повезло мужику.

— Не в этом дело, — возразила я. — Ты думаешь, на службе он распускает руки, а дома плюшевый? Так не бывает. Наверняка его жене доставалось. Она правильно сделала, что ушла. Зачем жить с ублюдком.

— Я опасаюсь думать, какие выводы ты сделаешь, если прочтешь мое личное дело.

— Ты у меня под контролем, Коршунов. Если что, отстрелю твои прелести, на том и расстанемся, — мрачно изрекла я, вспомнив о неведомой Тане.

— Хм… Надо было составить брачный контракт — что можно, что нельзя. И какие санкции. — Он кисло улыбнулся, но я не поддержала фривольный тон.

— Все просто, Коршунов. Надо уважать женщину и хотя бы изредка ставить себя на ее место.

— А любить?

— А что ты вкладываешь в это понятие? Скажи первое, что приходит в голову при слове «любить». Ну?.. — наскочила я. Его глазки красноречиво скользнули по изгибам моей фигуры. — Вот то-то! Многие этим словечком прикрывают насилие. Вы употребляете его, когда вам приспичит. А мы мечтаем о теплых чувствах и взаимопонимании. И к твоему термину «любить» это не имеет никакого отношения.

— Ну, нельзя же совсем без секса, — пробурчал Кирилл.

— Ты думаешь, если пару раз дернулся, то и женщине хорошо? Ваши гребни желаний похожи на зубья пилы — маленькие и частые. А наши — на морские волны. Чувствуешь разницу?

Кирилл насупился и промолчал. Я снисходительно похлопала его по плечу и закатила глаза.

— Совместить желания можно, если ты превратишься в парусник и подстроишься под волю моих волн. Тогда под едиными порывами ветра мы ворвемся в бухту наслаждения.

— Светлая, мы, кажется, говорим об Истомине. — Как и любой мужчина, Коршунов избегал разговоров о недостатках сильного пола.

— О мужиках мы говорим. Кстати, лучше всех об Истомине может рассказать его жена.

— Бывшие жены вряд ли объективны.

— Это нынешние жены приукрашивают, а бывшие говорят то, как было на самом деле. — Я коснулась «спящего» смартфона. Дисплей засветился. Я уже неплохо ориентировалась в секретных папках, щедро закачанных в память, и быстро нашла нужный файл. — Здесь были ее координаты. Ну да, вот они. Екатерина Истомина после развода вернулась к родителям в Петрозаводск вместе с дочкой Лизой. Адрес, телефон. Что в армии хорошо — так это стабильный оклад и автоматическое отчисление алиментов. Хоть в чем-то польза от дурного папаши.

— Ты собираешься ей звонить?

— А почему бы и нет. Я ищу убийцу, а Истомин у меня кандидат номер один.

— Мы ищем документы! — бессильно рубанул рукой Кирилл.

— Смотри сюда. — Я вытряхнула из пакета черно-белую фотографию Инги Лехнович и положила ее на разворот газеты «СК» с фотографией черепа. — Вот какая она была. И вот какая стала. Этого недостаточно, чтобы пошевелить мозгами и найти подонка?

Коршунов покачал головой и отошел. А я взялась за телефон. Мне повезло. На мою просьбу позвать Екатерину девичий голос выкрикнул «мама, тебя!», и я услышала в трубке спокойное «алло». Мама и дочка подкинули мне неожиданную идею. Вместо того чтобы пугать женщину официальным расследованием, я прикинулась сердобольной мамашей. И включила громкую связь, чтобы Коршунов слышал разговор.

— Здравствуйте, Катя. Вы меня не знаете, но как же хорошо, что я вас нашла.

— А в чем дело?

— Вы мама, у вас дочь, и вы поймете меня. Мы все хотим счастья нашим детям. У меня тоже дочь, Люся. Ей уже тридцать пять, она была замужем, но развелась из-за мужа-алкаша. Он распускал руки. Было так стыдно и обидно. Вечные синяки. За что ей такое? — Я театрально всхлипнула.

— Извините, вы, может, не туда попали?

— Туда, Катенька, туда. С вами я хочу поговорить. Дело в том, что моя дочь встречается с Игорем Истоминым. Он зовет ее замуж. А я волнуюсь. Если второй раз она обожжется, то может и руки на себя наложить. Она такая впечатлительная.

— Вы откуда звоните?

— Из Калининграда. И спрашиваю о вашем бывшем муже. Я видела его, и как-то нехорошо мне, сердце ноет, волнуется за дочку. Скажите, хоть это и давно было, как вам с ним жилось?

— Не хочу я о нем говорить.