Дамы из Грейс-Адьё и другие истории

Однако сэр Джон Соурестон ничего не забывал. Я знала, как знаю непреложно, что Чудный народец обитает на Гиблых холмах, в первый же день последнего месяца первого года нашего брака сэр Джон велит мне исполнить обещанное. Поначалу я готова была выплакать реки горючих слез, потом вспомнила о добродетельных римских матронах, о коих вещал доктор Куинси. Как бы ни были велики их страдания, ни слезинки не проливалось из их очей. Так напрасно ли в моей хорошенькой ангельской головке роилось столько умных мыслей? Неужто не найдется хитроумного способа обмануть подлую судьбу? И я решила не загадывать наперед и действовать по обстоятельствам.

Тем временем сэр Джон отправился в Лондон, чтобы отыскать ученых джентльменов, способных излечить его меланхолию. В деле сем мой супруг очень скоро преуспел, ибо оказалось, что нет ничего проще, чем уговорить сих достойных мужей пожить в доме богатого землевладельца за его счет. Сэр Джон свел знакомство с неким мистером Обри. Настойчивость сэра Джона вкупе с иными обстоятельствами (угрозой долговой тюрьмы!) заставила того согласиться не раздумывая.

Мистер Обри записывал все, что мог вспомнить, про обычаи былых времен. От него пахло бренди и мелом. С ног до головы ученый муж был испачкан чернилами, а изо всех карманов у него торчали рукописи. Мистер Обри был членом Королевского научного общества и моим добрым другом. Сей ученый джентльмен составлял жизнеописания всех выдающихся мужей современности, дабы их заслуги не канули в Лету. Сам мистер Обри говорил, что подбирает щепы с разбитого брига Времени и раскладывает их на песке и все же самые ценные сокровища уносят воды забвения.

Много лет мистер Обри желал посетить наше графство, ибо, по его словам, оно славится хранителями старины, кои, в случае преждевременной кончины, оставят потомков без своих воспоминаний, если только кто-нибудь, радеющий об общественном благе, не запишет их. Мистер Обри давно уже лелеял эту мысль, но его останавливало отсутствие свободных средств и друзей, готовых с радостью и надолго предложить свой кров нежданному гостю. Некогда мистер Обри и сам владел обширными землями, поместьями, фермами, коровами, овцами и прочим имуществом, а также (я уверена) преогромными сундуками с серебром и золотом. Однако судебные тяжбы, злые родственники и превратности судьбы лишили его состояния. Ибо ничто не способно так измучить ученого мужа и погрузить его в пучину слез, говаривал мистер Обри, как судебное крючкотворство. Однако ныне, Миранда, говорил он, все мои горести остались позади, и просил у меня в долг три фунта.

Вскоре к мистеру Обри присоединились другие мужи, знаменитые своей ученостью. Мистер Милдрет, добрый и застенчивый джентльмен, словно присыпанный пылью, изучал насекомых, каковых в его коробке было ровно двести тридцать семь мертвых особей. Мистер Шепрет вычислил дату основания Лондона. Подобно дате рождения, число это позволило ему составить гороскоп города, и теперь мистер Шепрет знал его будущее. Доктор Фокстон неопровержимо доказал, что корнуольцы суть разновидность рыб. Борода доктора Фокстона вилась естественным образом, что, как известно, есть свидетельство мудрости.

Всю зиму просвещенные беседы ученых мужей изрядно развлекали сэра Джона. К несчастью, недуг, терзавший его, имел одну особенность. Все, что поначалу внушало сэру Джону особое удовольствие, впоследствии вызывало у него сильнейшее отвращение. К весне он называл ученых джентльменов не иначе как бесчестными и ненасытными мошенниками, а также неблагодарными пьяницами. Сэр Джон жаловался, что ученые мужи его объедают и манкируют своими занятиями, а за обеденным столом взирал на бедных ученых джентльменов так грозно, что те начисто утратили аппетит. Бедняги скромно жевали свои горбушки и пребывали в самом унылом расположении духа. Миновало лето, и неотвратимо приблизилась годовщина нашей свадьбы. Как ни пыталась я выкинуть из головы мысли о предстоящем испытании, но только о нем и думала.

В тот день мы с моими учеными друзьями сидели под громадным буком, что рос у дверей Пайперс-Холла.

Мистер Милдрет вздохнул:

– Джентльмены, мы оказались плохими лекарями. Нам не удалось развеять печаль бедного сэра Джона.

– Истинно так, – согласился мистер Шепрет, – однако мы преуспели в другом. Леди Соурестон (он имел в виду меня) заметно повеселела, слушая наши ученые разговоры.

– В том нет нашей заслуги, – отвечал мистер Обри, – ибо Миранда всегда весела.

– Мистер Обри… – начала я.

– Слушаю, Миранда.

– Как странно, мистер Обри. Всю жизнь я провела у Гиблого холма, но мне так и не довелось увидеть никого из Чудного народца.

– Чудного народца? – удивился мистер Обри. – О ком ты толкуешь, дитя?