Дамы любят погорячее

— В том-то и дело, — согласилась я. — Мне-то ясно, что девчонку просто ловко подставили и доказать ее невиновность довольно сложно. Единственная несостыковка в том, что если бы это и в самом деле была она, то, по логике вещей, должна была бы придумать другой способ, чтобы не возникло подозрений относительно этого сердечного приступа.

— Да и вряд ли бы выкинула бутылек в мусорное ведро, — добавил Гурьев. — Скорее закинула бы куда-нибудь поосновательней.

— Ну, да, — кивнула я. — И потом, они ведь точно знали, где и что искать, они даже никуда больше не заглянули.

— Да уж. — Валерка покачал головой. — А куда мы сейчас? Я так понимаю, ты решила восстановить справедливость? — с улыбкой спросил он.

— Возможно, — точно с такой же улыбкой ответила я. — И потом, Марина меня очень просила. Мне ее до слез жаль, ее арестовали и вряд ли выпустят, ведь обвинение почти готово. А я не могу так, мне хочется хоть чем-то ей помочь. — Вздохнув, я покачала головой.

— Ясно, — проговорил Гурьев. — Так куда мы едем?

— К тетке, — ответила я. — Вчера мне Марина сказала, что накануне смерти, за день, он обедал с теткой и ее дочерью, то бишь своей двоюродной сестрой, в ресторане «Прометей».

— То есть ты хочешь попытаться…

— Да, — кивнула я. — Не представляю, как это сделать на практике, но надо попытаться.

— Ясно, — снова произнес Валерка. — А я чем могу помочь?

— Ну, не считая того, что доставишь меня на место, — усмехнулась я, — ты можешь поприсутствовать, если тебя, конечно, это интересует. Дама горит желанием дать интервью. Я прикинулась репортером, сказала, что, конечно, затем я ей и звоню, но… — Я вздохнула.

— Ладно, выручу, — великодушно согласился Гурьев. — К тому же, кто его знает, может, действительно стоит снять об этом сюжет? Как думаешь? Ведь наверняка у него были и недоброжелатели, скажем, в деловой сфере, которые просто могли не знать о том, что у парня такое на зависть здоровое сердце.

— Это идея, — сказала я. — Но прежде нужно узнать, может, он с кем-то из своих партнеров по бизнесу ел, как считаешь?

— Верно, — подхватил Валерка. — Впрочем, давай сначала познакомимся с тетушкой.

— Тогда быстрее поехали, она нас ждет в два часа. — Я повторила адрес, и мы, как говорится, направились по нему.

К высотке, расположенной в одной из довольно отдаленных, хотя и весьма оживленных районов, мы подъехали без десяти минут два. Посидели немного в машине, а потом вошли в пятый подъезд, поднялись на седьмой этаж в лифте и позвонили в дверь крайней справа квартиры. Дверь открылась сразу же: такое ощущение, будто нас поджидали в двух шагах от нее.

Дама, открывшая дверь, не подтвердила никаких моих предположений по поводу своей персоны. Она отнюдь не была ни сухой, ни чопорной, как казалось, по крайней мере, с первого взгляда, но и не напоминала тетушку с полотен Рубенса. Дама была очень приятной внешности, высокая, хорошо сложенная, со следами былой красоты, причем со следами очень даже явными. В черных брюках и черной же блузе рубашечного покроя, брюнетка с зелеными глазами и аристократическими чертами лица, она приязненно улыбалась нам.

— Вы очень вовремя, проходите, — и открыла дверь пошире.

Мы оказались в уютной, хорошо обставленной гостиной и, следуя приглашающему жесту хозяйки, сели в кресла. Сама она опустилась на диван напротив и показала на столик, где стоял кофейник и три чашки, а также вазочка с печеньем.

— Разрешите представить, — немного церемонно произнесла я, — это мой коллега, журналист с телевидения Валерий Гурьев. — Валерка слегка поклонился.

— Очень приятно, — не без достоинства ответила Евгения Александровна. — Думаю, мне нет смысла представляться. — Она улыбнулась, а мы, как заведенные, закивали головами в ответ.

Пряжникова налила нам кофе и, слегка откинувшись на спинку дивана, первой заговорила о цели нашего визита:

— Я хотела бы поговорить о смерти моего племянника. — Лицо Евгении Александровны приняло скорбное выражение. — Конечно, для нас с Наташей, моей дочерью, это был удар, у нас ведь больше нет близких родственников. А Игорь, с тех пор как умерли его родители, стал мне как сын, часто навещал нас. У нас были замечательные отношения, и мы, можно сказать, даже были как одна семья, и семья довольно дружная. Конечно, с тех пор, как он занялся бизнесом, встречи случались не так часто. Все резко изменилось с появлением в его жизни этой актрисы. — Пряжникова не могла собой владеть и слегка дернула губой при одном воспоминании о Марине. — Вы ведь знаете, о ком я говорю? — Мы с Валеркой снова дружно кивнули в ответ. — Вот, с тех пор Игорь вовсе, можно сказать, нас забросил, стал редким гостем, и мы, конечно, сначала ревновали. Но все могло сложиться иначе, если бы его пассия повела себя по-другому. Если бы захотела стать членом нашей семьи, мы бы ни за что ее не отринули, но она, напротив, прилагала все усилия, чтобы разъединять нас с племянником. И вот видите, что из этого получилось…

— Евгения Александровна, — произнесла я, уловив паузу, — а почему вы решили, что Марина Белогурова каким-то образом причастна к смерти вашего племянника?