Дамы любят погорячее

— Когда-то, — продолжила Лариса, переведя дыхание, — у меня был знакомый, это когда я только сюда вернулась, он был соседом по коммуналке, химик. Я как-то ему все рассказала, а он взял и принес мне пузырек, сказал, если захочешь покончить с собой, чтоб быстро и никто не смог спасти, или ему захочешь отомстить, вот, это яд, который не оставляет никаких следов, только его нужно давать с пищей. Диагноз поставят такой, будто сердце остановилось, и никаких следов в организме… Я его хранила, сама не знала для чего. А той ночью вспомнила и решила, что дам ему еще один шанс, что должна с ним встретиться и поговорить, и если пойму, что он сожалеет, что и для него все это было больно, я ничего не стану делать, а если нет… Я одного рабочего, который нам помогал дом делать, попросила подбросить пустой пузырек, а яд перелила в другой. Заплатила ему хорошо. Я хотела дать шанс Игорю, если бы он сказал мне хоть слово… Вы знаете, зачем он со мной встретился? Нет, не затем, чтобы сказать, как он страдал, как переживал все эти годы, не спал по ночам… Нет, он сказал мне, чтобы я молчала, что все, что было, оно в прошлом, и, даже если я кому-то расскажу, никто не поверит… Чтобы я вообще оставила его в покое, потому что для него все это так, неприятные воспоминания… Вы представляете, что со мной было, когда я это услышала?

Она замолчала, отпила из стоящего на столике стакана с водой.

— Но зачем вам понадобилось непременно подставлять Марину?

— А если в организме нашли бы яд? Я ведь не была уверена на сто процентов… А как, скажите, вы поняли, что это я?

— Потому что я знала Марину, знала, что она на такое не способна, — честно призналась я.

— Я не желала ей зла, просто так получилось, — тихо сказала Лариса. — Он заслужил это…

— Возможно, — горько вздохнула я.

Мы помолчали.

— Знаете что… Лариса или Вика, как вам хочется? — Она вяло махнула рукой, мол, теперь уже все равно. — За соседним столиком сидят Маринин адвокат и следователь прокуратуры. Самое лучшее, если вы сейчас просто подойдете к ним…

Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза, потом я, боясь, что все-таки разрыдаюсь, резко встала и, отодвинув ширму, пошла из кафе.

— Ну? — спросил меня Гурьев, поймав за руку.

— Заплати за мой кофе, — попросила я.