Дамы убивают кавалеров

После жирных биг-маков ее тошнило. А посконные «Елки-палки», куда однажды ее вывел сын, вообще оказались ниже всякой критики. Даша, помнится, заказала там «телегу» – то есть закуски по своему выбору: разные салатики, холодцы, грибочки… Стоила «телега» изрядно, а вкусности в ней оказалось – на две копейки.

В селедке «под шубой» свекла порезана, причем крупно, хотя ее надо тереть на терке. А «Оливье» – вот убожество! – приготовлено на основе колбасы. Да любая хозяйка скажет, что колбасные «столичные» салаты канули в Лету вместе с социализмом! «Оливье» нужно делать из курочки, из кальмарчиков. В крайнем случае – на мясе из бульона. Но уж никак не на убогой «варенке»!

Даша допускала, что в «Белом солнце пустыни» готовят повкуснее, нежели в «Елках-палках». И счета небось приносят – ого-го-го какие!

А если там, допустим, подают улиток – как в любимом фильме «Красотка»? Как прикажете их есть?! К ним вроде какие-то специальные щипчики полагаются. Ну ладно, улиток она может и не заказывать. Но шашлык-то наверняка есть придется! Для него тоже, наверно, существуют какие-то правила.

На пикниках Даша обожала сгрызать мясо прямо с шампура. Но в этом кабаке такой подход вряд ли покатит. Купить книжку по этикету? Тренироваться перед зеркалом – скажем, на сливах, нанизанных на шампур?..

«Господи, чем я занимаюсь? – вдруг вспыхнуло в голове. – А мой Ленька, избитый, у этих гадов, ему небось и хлеба-то вдоволь не дают».

На глазах с готовностью выступили слезы. Все-таки философия карате помогала ей не всегда.

«Нельзя! Нельзя реветь! – приказала себе Даша. – Я работаю! Я спасаю его!!!»

Катя Калашникова

Бахтияров разрешил Кате съездить домой за вещами и наказал явиться к полуночи.

Калашникова приехала в начале первого. За день она намоталась и рассчитывала на спокойное чаепитие в профессорском кабинете. Однако Бахтияров встретил ее хмуро. Заявил: «Вы опоздали!» Чаем не угостил. И велел – именно так, велел! – немедленно отправляться спать.

Катя, решившая во что бы то ни стало вжиться в роль хозарской женщины, подчинилась. Покорно поплелась в отведенный ей «малый кабинет».

Помещение оказалось донельзя жалким – обычная кладовка: площадь два на два метра, окна не предусмотрены, пахнет пылью. Сюда едва вмещались короткий жесткий диванчик да кособокий стул. А для воздуха места не хватило. Духота в комнатенке стояла смертельная. «Я-то надеялась, профессор мне хотя бы в гостиной постелит! – думала Катя. – А он в душегубку засунул… Тоже мне, восточное гостеприимство!»

Заснуть никак не получалось. Дурацкий диван отдавливал бока, в духоте надсадно гудели мухи. «Зачем я пошла на это? – терзала себя Катя. – Занимаюсь какими-то глупостями. Чего я этой своей затеей добьюсь? Будь я сейчас рядом с Пашей – от меня, может, было бы больше пользы».

«Нет уж, господин Бахтияров, так не пойдет. Если б вы мне свою спальню – между прочим, с кондиционером! – отдали, я б еще подумала. А так – с меня хватит. Ухожу».

Катя вскочила с дивана, натянула одежду. Она сейчас разбудит профессора и скажет, что передумала. Все равно у нее ничего не выйдет. Чего зря мучиться? Она вырвется из ужасной кладовки. Приедет домой, примет душ, раскинется на любимой безразмерной кровати… Наверное, позовет Синичкина. Они поговорят о делах, а потом, может быть…

Катя толкнула дверь – не поддается. Попробовала сильнее – тщетно. Заперто. На ощупь – света в кладовке не полагалось – Катя принялась искать дверную ручку. Вот она. А вот – прорезь замка. И ключ – торчит снаружи. Ну и шуточки! Придется стучать.

Горничная явилась только минут через двадцать.

– Откройте, Альмира! – потребовала Катя.

Горничная пробурчала что-то неразборчивое. Но дверь не отперла.

– Откройте немедленно! – повысила голос Калашникова.

Альмира наклонилась к замочной скважине. Отчетливо произнесла:

– Вы не смеете нарушать покой профессора!

И зашаркала прочь от кладовки.

– Стойте! Вернитесь! – крикнула Катя.

Ответа не последовало.

Катя в ярости бросилась на диванчик. «Ну, спасибо тебе, Бахтияров! Удружил! Запер в душегубке! Ладно, я тебе отомщу, профессор-садист. Ты ведешь себя, будто сам от меня не зависишь. А отзывы на статьи тебе кто пишет?! Зачеты у твоих студентов – кто принимает?! Попроси только теперь на семинаре тебя подменить! Или подвезти до дома после кафедральной пьянки».

Мухи гудели как заведенные. Катя закрылась от них подушкой. Поскорей бы утро.

Утро наступило для нее в половине пятого. Бесстрастная Альмира отомкнула комнату, неласково потрепала Калашникову за плечо. Едва Катя открыла глаза, Альмира проговорила:

– От профессора! – И протянула ей записку.

Калашникова застонала – бумажка была покрыта хозарской вязью.

– Жду на кухне, – сообщила Альмира и удалилась.

– Пошла ты… – еле слышно пробурчала Калашникова по-русски и уткнулась в записку.

Голова после полубессонной ночи соображала с трудом. Над посланием профессора Катя просидела минут десять. Наконец перевела: «Вы ничего не добьетесь, если будете и дальше так себя вести».