Дань для палача

— Какое это имеет значение? Когда ты совал в меня свой… свой…

— Член.

Фыркнула, поджала губы, ну, после такого взгляда я должен лежать под той березой без башки.

— Меня спросят, а я не знаю.

— Где спросят? В тюрьме?

— В ЗАГСе.

— В каком еще ЗАГСе?

— В каком распишут, адрес точно пока не могу сказать.

Тишина. Думает крошка. Пусть думает, хоть тихо будет.

Закуриваю, делаю глубокую затяжку. Эта маленькая заноза запретила курить в доме, говоря о том, что пассивное курение приводит к раку. А сейчас плевать, пусть выносит мозг, зато я буду получать удовольствие.

Со всей этой суетой, моей неспособностью удержать члена в штанах, опрометчивым поступком и попыткой его загладить, потому что исправить уже ничего нельзя, я забываю основную свою миссию. Влада отвлекает, окунает в мирную жизнь с ее заботами.

— Ты болен?

— Не знаю, надо пройти обследование, на зоне доктора так себе, могли лишь помазать зеленкой царапину.

— На зоне?

— Крошка, слушай, ты начинаешь выводить меня. Зачем переспрашивать то, что я сказал?

— Останови машину.

— Нет.

— Останови, я сказала! Я выйду и пойду домой, я не могу больше видеть тебя. И не намерена терпеть такое пренебрежительное отношение.

Началось.

Врубаю музыку на всю, педаль газа в пол, выкидываю сигарету в окно. В груди все клокочет от бесов, трасса полупустая, лихо обгоняя одну машину за другой, выезжая на встречную полосу. Девушка бьет по плечу, что-то кричит, во мне кипит адреналин, дикий стал после зоны пиздец, раньше не был таким.

Резко съезжаю с трассы, «Ровер» окутывает клубами пыли, Влада закрывает от страха лицо руками. Сняв очки, выключив музыку, склоняюсь над ней, убираю ладони, ухватив за щеки, заставляю смотреть на себя. Глаза огромные и бездонные, часто дышит.

— Послушай, мне очень жаль, что так все случилось, что я, сука, не справился с собой, что сделал тебе больно. Но это, блять, уже случилось! И мне жаль! Я повторяю это последний раз и говорю «извини», хоть мои слова и не вернут твою девственность. А дальше ты будешь сидеть тихо и не отвечать на каждую мою фразу вопросом. Ты поняла меня?

Наверное, слишком грубо вышло, глаза Влады наполняются слезами, вот уже одна стекает по щеке, а меня корежит изнутри из-за того, что снова напугал ее и причинил боль. Совсем разучился жить среди людей и быть человеком. Привык, что семь лет окружали звери — дикие, злые, сам стал таким.

Убираю руку, глажу по щекам, утираю слезы, неосознанно касаясь ее губ, такие мягкие, влажные.

— Ты очень красивая.

Растерянно моргает, ресницы намокли, на носу россыпь чуть видных веснушек, волосы спутались и пахнут так, что голова идет кругом.

— Давай договоримся, тебе придется немного потерпеть мое присутствие, пока я не решу все дела с Минаевым. Считай это сделкой, после которой я тебя отпущу, а еще дам денег.

Моргает чаще, хмурит брови. Я что-то снова не то сказал?

— Значит, ты сначала меня изнасиловал, а теперь хочешь купить? — чуть слышно, голос осип.— Я похожа на проститутку?

Из песни слов не выкинешь, выходит, что так и есть.

— Называй это как хочешь или просто сделка.

— Да пошел ты нахрен со своей сделкой.

Совсем недавно она была чистым ангелом, смотрела полными слез глазами, пробивая меня на жалость, а сейчас брызжет ядом и шипит как змея. Как у нее это получается?

— Сучка вредная.

Теперь уже не сдерживаю себя, целую, сминая ее губы, сразу просовывая язык, ласкаю им рот, не давая вздохнуть и прийти в себя. Она нереально вкусная девочка, прохладный язычок, тихий стон, не могу остановиться, закусываю губу, голодный до неприличия.

— Ты наверняка между ног такая же сладкая, крошка, — отрываюсь от нее, шепчу на ухо, облизываю язык, Влада пытается меня оттолкнуть, щеки горят, тяжело дышит, а мое сердце ударами выламывает ребра.

— Отпусти, маньяк.

— В первую брачную ночь попробую тебя там.

Резко трогаюсь с места, еду, не превышая скорость, член стоит, сука, башка не варит, а надо думать, думать, Сафин, о делах, а не о сладкой киске этой малышки.

Торможу у ресторана, какое-то пафосное название, в самом центре, нужно поесть и крошу накормить, а то того и гляди упадет в обморок.

— Зачем мы здесь?

— А ты думала, сразу в полицию поедем заявление писать? — открываю дверь, беру за руку, тяну к стеклянным дверям, но торможу, беру за плечи. — Мы просто поедим, и не нужно никуда убегать, тебя никто не ждет, ты не нужна своей сестре.

— Что ты такое говоришь?

— Только не плачь, на меня твои слезы очень странно действуют. Крошка, ты поняла?

Молчит, но кивает, заходим в зал, официант ведет в отгороженное ширмой пространство, народу немного, на нашу пару обращают внимание. На столе быстро появляется еда, вкусно пахнет, смотрю на часы, скоро должны прийти гости.

— Ешь.

— Я не голодна.

Гордая какая.

Сидит, спина снова ровная, подбородок высоко вздернут, смотрит мимо меня. Наверняка задумывает план побега, ну пусть подумает, сам делаю пару звонков.