Дань псам (ЛП)

Женщина, в рассудке которой черным, но ярким пламенем горит свобода, выгибает спину, когда второй в ее жизни мужчина входит в нее; Горлас, в конце концов, использовал для ЭТОГО пальцы, а пальцы не сравнятся с… о боги!

Но оставим их — верно, воображение поможет нам воспроизвести все эти неловкие дерганья и странные звуки и движения рук, касающиеся здесь и там, а потом и тут… хватит! Идемте во тьму истинную, к человеку без пальцев, что охотится за новой жертвой.

К новому имению и капитану Торвальду Ному, начальнику Стражи Имения — еще миг, и он передаст на ночь всю его безопасность в очень умелые руки Скорча и Леффа (да, он уже хорошо потрудился сегодня, все такое). Ном медлит, вглядываясь в черную пароконную повозку, въехавшую во двор, и в щелочках глаз его блестит подозрение, любопытство и зудящее предощущение… чего-то такого, когда фигура в плаще и под капюшоном показывается на свет — и подобно дурной мысли быстро скользит по ступеням в дом. Кто же… не задумывайся, Торвальд Ном! Иди к себе, домой, к любящей и вполне очарованной жене. Ни о чем не думай, кроме как о ней, на всем пути своем!

Стражник, которого по временам одолевает боль в груди, опрашивает завсегдатаев одного из баров, ищет свидетелей, которые могли бы опознать человека, что преследует людей в темных аллеях, забивает до смерти. Неужели никто не вступился за бедных жертв? «Ну, видишь ли… они нам самим не больно-то нравились… понимашь…»

В крипте (разумеется, до раздражения хорошо освещенной) сидит человек и замышляет падение города, которое начнется с горстки малазан, и сидит он весьма довольный отсутствием теней и всякой иной смутности, налагаемой на реальность. На Утесах кроты забылись сном на тонких подстилках, Бейниск сидит около постели Харлло, чтобы послушать новые истории про Даруджистан, ибо Бейниск родился на Утесах и никогда их не покидал, и глаза его сияют, пока Харлло шепчет о богатствах всякого вида, о восхитительной еде и чудных зданиях и статуях и повсеместном голубом огне; и не скоро заснут они — Харлло на хромой кровати и Бейниск на полу рядом; а напротив Веназ будет фыркать, выражая ненависть к Бейниску и новому любимчику Бейниска, ведь лучшим привык быть Веназ, но Бейниск предатель, врун и еще хуже, и однажды Харлло за все заплатит…

Ведь Харлло прав. Он тот мальчишка, что привлекает к себе хулиганов, словно магнит железяки, и это жестокий факт, что детей такого рода легион, и это божье благословение, что столь многие выживают и вырастают и отплачивают обидчикам, далеко уступающим им в уме — но это утешение горькое и далеко не столь приятное, как казалось им.

Так назад в Даруджистан, с облегчением. Пусть мать Великих Воронов взлетает в небо с башни имения Барука, и пусть следит за ней со злобным удовлетворением из озаренного искрами дымохода неуклюжий перекормленный демон. Это была ночь, подобная всем прочим: узоры ожиданий и замыслов, откровений и беспокойств. Поглядите вокруг. Поглядите вокруг! Со всех сторон тьма и свет, тьма и свет! Каждый шаг делается в расчете на твердую почву, готовую встретить ногу. Каждый шаг — один за другим — еще и еще, и никаких опасных расселин впереди, о нет!

Шаг за шагом, еще и еще, шаг…

Глава 10