Дань псам (ЛП)

— Он всего лишь хочет поглядеть на алтарь, — сказал Скиньтик, — и он их не особенно тревожит. Худо, — добавил он. — Мы так и не увидим, как умеет сражаться старый мерзавец.

— Давай вернемся, пока они отвлеклись.

— Если они позволят…

Они повернулись и пошли твердым, спокойным шагом. Через десятое шагов Скиньтик оглянулся. Хмыкнул: — Они не идут следом. Ясное послание. Чтобы достичь алтаря, придется пройти сквозь них.

— Похоже, так.

— Нелегкое будет дельце.

«Да, похоже, дельце будет нелегкое».

— Думаешь, Каллор и Умирающий Бог мило побеседуют? Обсудят погоду, припомнят старые времена тираний, когда все давалось весело и просто. Когда кровь была краснее и на вкус вкуснее. Что думаешь?

Нимандер не ответил. Он думал о лицах в толпе, черных пятнах губ и провалах глаз. Все в тряпье, в мерзкой грязи; попадаются и дети, словно келику плевать на возраст и умение выживать в мире. Они пьют и жаждут еще, и настоящее не отличается от будущего, и только смерть изменит их настоящее. Простая траектория. Ни забот, ни дерзаний, ни грез.

В таком состоянии их легче будет убивать? Вряд ли. — Не хочу этого делать.

— Да, — согласился Скиньтик. — Но как насчет Скола?

— Не знаю.

— Келик хуже чумы, потому что жертвы сами его призывают и не обращают внимания на свои страдания. Отсюда вопрос: имеем ли мы право положить этому конец, истребив их всех?

— Может, и нет, — согласился Нимандер.

— Но есть и другое оправдание. Жалость.

Нимандер метнул взгляд на кузена: — Мы перережем их ради их же блага? Ради Бездны, Скинь…

— Не их, нет. Я думал о Умирающем Боге.

«Ах так. Да, я могу согласиться, что так лучше, что это гораздо разумнее. Если забрать Умирающего, не придется убивать сотни поклонников». — Спасибо, Скинь.

— За что?

— Мы прокрадемся мимо них.

— Неся Скола?

— Да.

— Нелегкое дело. Скорее всего невозможное. Если город стал храмом и сила Умирающего наделила жрецов особыми дарами, они учуют нас, несмотря на все наши старания.

— Мы дети Тьмы. Увидим, значит ли это хоть что-то.

* * *

Десра отняла руку ото лба Скола. — Я ошибалась. Ему хуже. — Она выпрямилась и поглядела на Аранату. — Как они там?

Ленивое моргание… — Возвращаются. Невредимы.

Что-то не так с Аранатой. Она слишком спокойна, слишком … пуста. Десра всегда почитала сестричку пресной — хотя та владела мечом с потрясающей элегантностью, была такой же холодной убийцей, как все они — если требуется. Однако Араната наделена даром заразительного равнодушия, иногда снисходящего на нее в разгар хаоса и бедствий. Как будто жестокое побоище лишает ее чувствительности.

На взгляд Десры, это делает ее ненадежной.

Он еще немного поглядела на Аранату, из взоры скрестились — Десра ответила ухмылкой на улыбку сестры и отвернулась к Ненанде: — Нашел в пивной что выпить и поесть?

Воин стоял у входа, держась рукой за дверь. Услышав вопрос, оглянулся. — Полно. У них словно только что был привоз. Все как с нами на дороге.

— Значит, кто-то еще выращивает правильную пищу, — сказала Кедевисс. — Или заказывает ее подвоз из других городов.

— Они немало потрудились ради нас, — заметил Ненанда. — И это беспокоит.

— Скол умирает, Араната, — сказала Десра.

— Да.

— Они возвращаются! — завопил Ненанда.

— Нимандер знает, что делать, — заявила Десра.

— Да, — отозвалась Араната.

* * *

Она кружила в небесах, и даже ее сверхъестественно острое зрение с трудом проницало вечную темноту внизу. Куральд Галайн — совершенно чуждый садок, даже в здешнем рассеянном и ослабленном состоянии. Пройдя прямо над громоздкой фигурой Силанны, Карга каркнула ироническое приветствие. Разумеется, от алой драконицы не последовало явного ответа, но Карса знала: она заметила ее кружения. Позволив себе послать вспышку воображаемых образов — сомкнувшиеся челюсти, хруст костей, вихрь перьев, поток вкусных жидкостей… Карга каркнула громче и была вознаграждена колыханием длинного змеиного хвоста.

Скользнув в восходящий над краем утеса ветер, Ворон направилась к узкому балкону крепости.

Он стоял один. Она уже привыкла к этому. Сын Тьмы замкнулся в себе, словно ониксовый цветок, а полуночный колокол звенит — удар за ударом, до последнего, двенадцатого — за ним последует лишь эхо, пока не затихнет и оно, оставив безмолвие. Она изогнула крылья, замедляя полет, и стена крепости прыгнула навстречу. Бешено замахав крыльями, она уселась на каменную стену, вцепившись когтями в гранит.

— Меняется ли вид отсюда? — спросила Карга.

Аномандер Рейк опустил взор, рассматривая гостью.

Карга раскрыла клюв, молча смеясь. Минуло несколько ударов сердца… — Тисте Анди — народ, не склонный к выражению внезапного веселья, не так ли? Танцы в темноте? Дикий, беззаботный прыжок в грядущее? Думаете, наш побег из гниющей плоти не стал торжеством радости? Удовольствия рождения, восторга обретения жизни? Ох, у меня кончились вопросы. Воистину нынче грустное время.

— Понимает ли Барук, Карга?

— Более или менее. Увидим.

— Что-то происходит на юге.